Никогда не отличаясь особым терпением, я прямо в самолете Франкфурт-Москва начал совращать Сашку макетировать еще одну книгу — прекрасно понимая, что без рассудительного Волкова новый проект может оказаться полным говном. Длинный, как путь к коммунизму, Волков устало развалился в кресле и тщетно пытался уснуть. Ни о какой книге он и слышать не хотел, тем более — на высоте 7000 метров над уровнем моря. В памяти еще свежи были душераздирающие картины под общим названием «подпольное изготовление “Золотого подполья”». Пережить вторично подобный стресс меланхоличный Волков явно не желал. Вдобавок ко всему в его душе еще не улеглась обида на мой отказ делать книгу о группе «ДК».

Впрочем, услышав название «100 магнитоальбомов советского рока», Волков слегка оживился. Тема оказалась для него близкой, поскольку в рок-культуре он был человеком не посторонним. В начале 1980-х Сашка посещал и фотографировал подпольные концерты. В 1983-м познакомился с «Оберманекенами», в 1984-м — с Шевчуком, который жил у него во время записи альбома «Время». Тогда же начал общаться с Жариковым, Рыженко, Вишней, Силей и другими деятелями московско-питерского андеграунда. Чуть позже Волков — архитектор по образованию — занялся оформлением рок-журналов, став впоследствии одним из редакторов таких культовых изданий, как «УрЛайт» и «КонтрКультУр’а».

Веским аргументом в доламывании упрямого Волкова стали вывезенные из Франкфурта рок-энциклопедии «All Time Top 1000 Albums» и «100 Great Albums Of 60’s». Одну из этих книг я честно купил. Вторую пришлось украсть — назло мымре в униформе, которая ни за что не хотела ее продавать и все тыкала пальцем в табличку «выставочный экземпляр».

Совершенно очевидно, что литературу подобного жанра никто у нас в стране еще не издавал. Порой, когда у меня дурное настроение, мне начинает казаться, что в России вообще мало кто что-нибудь делает. Наверное, я не прав...

Воздух в салоне самолета был наэлектризован до предела. Вокруг двух спорящих Александров искрило. Сменивший тактику Кушнир перешел с блюзов на речитатив, в котором замелькали нетипичные для его словарного запаса выражения: «наш долг», «дань уважения», «кто, если не мы». Когда строгая стюардесса объявила о посадке самолета в «Шереметьево-2», Волков сломался. «Ладно, — сказал он. — Давай попробуем. Но только с одним условием — смакетированные главы больше не переделываются». Наивный...

Мягкое осеннее солнце дарило последнее тепло, а тема будущей книги будоражила и согревала своей непредсказуемостью. Казалось, мы держим в руках настоящее сокровище — и одному богу известно, как так получилось, что никто другой не догадался откопать этот бесценный клад раньше. Подъезжая к метро «Сокол», я попросил Сашку не говорить о наших безумных идеях друзьям и коллегам. И без того не слишком многословный Волков поклялся свято хранить тайну.

Наступили будни. Распределение обязанностей в неафишируемом творческом объединении выглядело следующим образом. Александр продумывал структуру книги, параллельно работая над очередным номером редактируемого им журнала Pinoller, где планировалось ознакомить любознательную часть человечества с фрагментами из «100 магнитоальбомов». Я же потихоньку-помаленьку начал отбирать эти самые магнитоальбомы...

Идея советского top-100 — чисто западное изобретение, нахально перенесенное на нашу почву — предполагала некоторые поправки и уточнения. Во-первых, было понятно, что в названии должно отсутствовать слово «лучший». Это несколько снижало коммерческий потенциал издания, но выглядело справедливо и непретенциозно. Поэтому сто наиболее значимых альбомов располагались именно в хронологическом порядке, а не исходя из какой-то вымышленной хит-парадности. Во-вторых, в книгу автоматически не попадали альбомы, записанные в постсоветское время, то есть после 1991 года.

В результате тщательного изучения рок-архивов и очередного прослушивания порядка тысячи альбомов появился черновой вариант списка. В немалой степени мне помогло общение с сотнями журналистов, музыкантов и заядлых меломанов, по-настоящему разбирающихся в рок-музыке. Многие оказались людьми неленивыми и предложили свои варианты «сотки». Всем спасибо. Теперь оставалось обработать полученные данные и вынести беспристрастный вердикт.

Критерии отбора были не слишком сложными. При оценке значимости альбомов учитывалось их влияние на музыкальную ситуацию в стране. Затем — популярные и культовые записи, а также работы практически неизвестные, которые в чем-то опередили свое время. Как правило, их создатели направляли энергию исключительно на творчество и, записав альбом, теряли к нему всякий интерес. Из-за отсутствия толковых продюсеров и беспримерного музыкантского пофигизма эти опусы активно не распространялись. Принимая во внимание результаты всевозможных опросов и «сбалансированных» хит-парадов, я все же был твердо уверен, что такие группы, как «Отряд имени Валерия Чкалова», «Стереозольдат», «Желтые почтальоны», «Театр» и «Стук бамбука в 11 часов» заслуживают большего внимания. Заранее соглашусь, что сегодня названия этих проектов не вертятся у каждого на языке. Но для своего времени они были не просто хороши, но и важны. Включением их в общий список моя «отсебятина», пожалуй, и закончилась.

Хотелось верить, что каноническая версия «100 магнитоальбомов» оказалась настолько близкой к истине, насколько вообще книга может отражать мнение тысяч людей. Не жду, что каждый согласится с этим списком. Любой выбор субъективен. Но это, бесспорно, честная работа.

Где-то в начале 1995 года окончательный вариант всех позиций был наконец одобрен метафизическим продюсером проекта Александром Сергеевичем Волковым. Происходило это не без боя. Еще раз пришлось доказывать, что список не претендует на нечто абсолютное и незыблемое. Это не догма. Он не является упорядоченной подборкой «лучших групп» или «самых успешных» альбомов. По ряду причин в него не попали некоторые рок-ансамбли, а также концертные записи, бутлеги, компиляции разных лет и альбомы, вышедшие сначала на западном виниле, и лишь затем — на магнитофонной пленке в СССР.

После окончания работы над списком надо было найти какую-то фактуру, благодаря которой можно было бы на этом ушедшем с годами под воду материке выстроить целый дом. Кроме того, очень хотелось понимать, какая в каждой из ста квартир будет обстановка и что будут представлять собой чердак здания и подвал.

По правде говоря, вначале было немного страшновато. Что это будет — роскошный дворец или жалкая лачуга — зависело не только от меня, но и от Его Величества Случая. Случай же представился неплохой.

Волею судьбы одним из первых серьезных собеседников по книге оказался Борис Гребенщиков. В тот момент лидер «Аквариума» заканчивал вместе с Волковым работу над дизайном альбома «Навигатор». В итоге наши пути во времени и пространстве органично пересеклись.

Гребенщиков довольно долго и не без интереса изучал список «100 магнитоальбомов». Увидев на 94-й позиции группу «Хуй забей», Борис Борисович обрадовался, как ребенок. Как ребенок обрадовался и я. Как раз в эти дни мой приятель Сева подарил мне диктофон, на который