Шрифт:
Закладка:
Этот Бог.
Однажды вечером в больничной часовне, когда они смотрели на распятого Христа, вошла матушка помолиться, преклонив колени на скамье позади них. Духи, которыми она пользовалась, были сильными и какими-то фруктовыми. Они напомнили запах другого фрукта, запах перезрелой мушмулы. Он вдруг мысленно увидел маленькую фигурку в пустой комнате, вспомнил времена, когда она исполняла его желания, вспомнил ощущение силы, которое проходило через него, проходило через комнату в сопровождении иллюзорной тени. Он слышал смех девочек-подростков, стоявших над маленьким божком, и мошкара роилась у них под юбками.
Джонни вдруг встал.
— Мне надо идти, — сказал он Сьюзен.
— Что? — она споткнулась, вставая с колен, и он взял её за руку. — Куда идти? О чем ты говоришь?
Он не мог объяснить этого, и она не поверила бы ему, даже если бы он это сделал.
— Я уеду примерно на день, — сказал он.
Теперь она схватила его за руку и потащила из часовни.
— Что? Ты уедешь? С Анджелиной здесь?
— Я делаю это для Анджелины.
— Делаешь что?
— Просто доверься мне.
— Довериться тебе? Джонни…
Этот разговор, в основном односторонний, продолжался из больницы до самой парковки, где он взял обе её руки в свои и посмотрел в лицо, прежде чем сесть в машину.
— Я не могу объяснить, — сказал он. — Если бы я это сделал, звучало бы безумно. Но, возможно, я знаю, как помочь Анджелине.
— В твоих словах нет никакого смысла!
— Я знаю, — сказал он. — Присмотри за ней, пока меня не будет.
— Джонни!
Потом он сел в машину и уехал.
* * *
Ороски давно уже уехали. Он узнал от соседей, что семье пришлось нелегко, что девочка…
Анджелина
…умерла, а один из мальчиков сидел в тюрьме за наркотики. Родители потеряли свой дом, оплачивая его адвоката. Что случилось с другим мальчиком, никто, похоже, не знал.
Он вернулся в Восточный Лос-Анджелес, чтобы узнать, может ли соседский бог вылечить его дочь, но после того, как услышал об Ороско, ему пришла в голову мысль, что именно из-за его предыдущего опыта с богом и пострадала Анджелина. Он не знал о других детях с других улиц, но жизнь людей, которых он знал, казалось, была разрушена. Как будто все они были наказаны за веру в бога. Возможно, христианский Бог, которому они должны были поклоняться во время месс, был разгневан их отступничеством и покарал их за это.
Или, может быть, это был экстрасенсорный обмен. Может быть, маленький бог извлек из их жизни все хорошее, снабдив их дарами, о которых они просили, желаниями, которые они требовали, оставив позади тьму и пустоту. Если первые половинки их жизни перевешивали в сторону счастья, то вторые состояли из страданий. Рак Анджелины может быть платой за поездку в Диснейленд, новый велосипед и хорошие оценки.
Узнать это было невозможно, но какова бы ни была правда, он не боялся последствий. Теперь, если Анджелину можно вылечить, он сделает все, что потребуется, невзирая на последствия.
Оставив машину на улице перед бывшим домом его бабушки, он пошёл по старому знакомому маршруту. Это был сезон мушмулы, и старый район Абуэлы, даже кварталы, поддающиеся джентрификации[93], пахли фруктами. Заброшенный дом давно исчез, его место заняла такерия[94], но он не сомневался, что бог где-то здесь. Он чувствовал его присутствие, ощущение надежды витало в воздухе, когда он проходил мимо группы детей, играющих на качелях в новом маленьком парке, осязаемый противовес пустоте, которую он чувствовал, проходя мимо церкви Святой Марии.
Некоторые из детей, которые присоединялись к Ороскам в заброшенном доме, по-прежнему должны все ещё жить здесь как взрослые, унаследовав дома своих родителей. Джонни медленно пошёл в том направлении, откуда приходили другие дети, ища лица, которые могли бы быть старше, но знакомы. Он рассматривал лица мужчин, косящих газоны, женщин, ухаживающих за цветами, пар, размещающих гаражные распродажи. Он заходил в салоны красоты и на этнические рынки, но через некоторое время увидел так много людей, что не был уверен, сможет ли кого-нибудь узнать.
Затем он увидел полную женщину с приметным родимым пятном над правой бровью.
Она выглядела как взрослая версия пухленькой девочки с родимым пятном, которая всегда хотела, чтобы её родители оставались вместе, хотя Джонни помнил, как Роберто однажды сказал, что нет никаких признаков того, что её родители собираются расстаться.
Он остановился перед женщиной.
— Привет, — сказал он.
Она подозрительно посмотрела на него.
— Да?
— Меня зовут Джонни. Моя Абуэла жила рядом с Оросками.
Женщина попыталась скрыть свои эмоции, но блеск в её глазах подсказал ему, что она точно знает, кто он такой.
— Помнишь тот дом, куда мы ходили по воскресеньям вместо мессы?
Она покачала головой и попыталась пройти мимо него.
Он преградил ей путь.
— Мне нужно найти его, — сказал он, понизив голос. — Мне нужно найти его.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Он начинал отчаиваться.
— У моей дочери рак. Она скоро умрет. Мне нужно её вылечить.
— Моя дочь мертва! — она выплюнула слова ему в ответ. — И мой муж тоже!
Она протиснулась мимо него.
— Я не хочу с тобой разговаривать!
Джонни смотрел ей вслед. Он понимал её боль — это была и его боль тоже, — но отказывался сдаваться. Время было потрачено впустую. Вместо того, чтобы остановиться, чтобы сформулировать четкий план, он немедленно начал ходить взад и вперёд по окрестным улицам, стуча в двери, надеясь встретить кого-то ещё, кого он помнил или кто помнил его. Поиски оказались бесплодными. Никто не выглядел даже отдаленно знакомым. Через несколько часов он сделал перерыв и купил себе колу в круглосуточном магазине. Стоя на улице с напитком в руке, он отчаянно пытался придумать, что же ему делать дальше, когда понял, что завтра воскресенье.
Воскресенье.
Он почувствовал небольшой прилив надежды. Если бог из мушмулы — или любой другой бог, — все ещё был здесь, то в воскресенье его должны были посещать. Все, что ему нужно было сделать, это найти группу детей, одетых для церкви, но не идущих в церковь, и следовать за ними до места назначения. Но ему придется быть осторожным, осмотрительным. Это бог детей, а он больше не был ребенком. Они не пустят его внутрь. Он не сомневался, что если
