Во рту у него пересохло, он никогда в жизни не был так напуган. Здесь была сила, он чувствовал её, но не мог избавиться от уверенности, что это злая сила. Это был бог, который был создан против Бога. Это было неправильно по определению, само его существование было преступлением против настоящего Бога, который, вероятно, отправил бы всех этих детей в ад. Он не мог в этом участвовать. Он должен был уйти, выбежать из этой комнаты и этого дома и убраться отсюда как можно быстрее.

Он встал.

Чувствуя на себе давление всех этих глаз, он перебирал в уме список, пытаясь найти самую маленькую, самую тривиальную вещь, которую он действительно хотел.

— Пожалуйста, дай Абуэле кабельное телевидение, — попросил Джонни.

Он отказался называть его "Господом", но это, похоже, не имело значения. Была та же тень, те же слова, вырывающиеся из смеха…

"Все сделано".

…та же миграция мошкары. Внезапно его охватила эйфория, чувство, что все его проблемы решены, что будущее — светлое, чистое и совершенное, и что с ним никогда больше не случится ничего плохого. Чувство исчезло через несколько мгновений, но не исчезло полностью. Он все ещё чувствовал себя хорошо, когда Роберто встал, поблагодарил их бога и взял сестру Артуро за руку, вытаскивая её из круга. Она перестала смеяться, её платье опало и выравнялось, и все мошки вернулись на поверхность раздавленной мушмулы.

После этого они расстались. Артуро ушёл с сестрой, а Роберто стоял у двери комнаты, как священник после мессы, и благодарил всех за то, что они пришли.

На обратном пути никто из них не проронил ни слова.

Вернувшись, Джонни увидел машину родителей на подъездной дорожке к дому своей бабушки. Они приехали пораньше, чтобы забрать его, и за это он был им благодарен.

— Мы опоздали, потому что остались после мессы, — сказал им Роберто, когда они приблизились к домам. — Запомните.

— Опоздали? — переспросил Джонни, нахмурившись. Ему было интересно, как они собираются объяснить своё столь раннее возвращение. Их не было всего около пятнадцати минут.

— Прошло уже около двух часов, — сказал Роберто, словно прочитав его мысли. — Наш бог не обращает внимания на наше время.

Они расстались, не попрощавшись. Джонни пошёл мимо родительской машины по подъездной дорожке Абуэлы, а Ороски направились дальше к соседнему дому.

Внутри, на диване в гостиной, его ждали родители с широкими улыбками на лицах.

— У нас есть подарок для Абуэлы, — сказала мама. — Смотри.

Сверху на телевизоре стояла кабельная приставка.

"Пожалуйста, дай Абуэле кабельное телевидение".

Может быть, это был бог.

Он взял пульт дистанционного управления, который протянул ему отец, и стал переключать каналы, наблюдая, как мелькают фильмы, мультфильмы и телевизионные шоу.

Он улыбался.

* * *

Джонни даже начал просить разрешения ещё раз переночевать у Абуэлы. Его родители думали, что это потому, что у нее теперь есть кабельное телевидение, — и это было определенно одной из причин, так как у бабушки был лучший пакет, чем у них. Но чего он действительно хотел, так это снова увидеть бога соседских детей. И попросить его о чем-нибудь ещё.

В течение следующих двух месяцев он трижды ночевал в доме своей бабушки. Один раз родители Ороско были заняты, или недееспособны, или что-то в этом роде — Джонни так и не смог разобраться, хотя и был почти уверен, что Роберто и Мигель имеют к этому какое-то отношение, — и они встречались с другими местными ребятами в заброшенном доме для собственной церемонии. Но в два других воскресенья он ходил со всей семьей Ороско на мессу в церковь. После этого он и дети Ороско переодевались в игровую одежду и делали вид, что собираются играть в баскетбол на школьной площадке. А вместо этого собирались на выжженном полу вокруг фигуры из мушмулы. И в эти разы с ними были другие ребята. Джонни думал, что, по-видимому, весь день туда приходят и уходят, сменяя друг друга, разные дети.

Бог дал ему видеоигру Ёж Соник[92], оценки А по всем предметам в табели успеваемости, и собственный телевизор и видеомагнитофон в его комнату.

Прошёл ещё месяц, прежде чем он смог вернуться обратно. На этот раз гниющая фигура была покрыта пушистой серой плесенью и потеряла большую часть своей формы. Она было похоже на кучу гниющего мусора. Теперь невыносимая вонь была скорее гнилостной, чем сладкой.

— Его сезон почти закончился, — грустно сказал Роберто, когда они вошли в темную комнату.

Джонни был в замешательстве.

— Значит… твой бог умирает?

— Он вернется в следующем году, — пообещал Мигель. — Когда мушмула созреет.

Это было правдой. Они обращались с последними просьбами к богу этого сезона. Над заплесневелой фигурой в развевающей юбке стояла девушка, молоденькая тетя по имени Мария. Мошки роились у нее между ног, она начала смеяться и их желания были исполнены. В следующем году появилась ещё одна фигура из мушмулы. Джонни понятия не имел, кто её сделал, и даже никогда не спрашивал об этом. Однажды воскресным утром родители Ороско снова заболели, и Роберто повел их всех в дом.

Там, в центре обгоревшего пола, стоял бог.

В этом году все было по-другому. Тень, проходящая по комнате, была темнее и приносила с собой зимний холод. В смехе старших девочек, которые стояли над богом и передавали его слова, был какой-то маниакальный оттенок — звучало скорее как намек на безумие, чем на радость. Исполнение желаний больше не приносило с собой чувства эйфории, а вместо этого внушало тупое чувство страха, что счет за эти акты щедрости должен быть оплачен и его цена для каждого будет персональной.

И все же он продолжал сидеть в кругу на обожженном полу, продолжал просить у Бога милостей и подарков. Не то чтобы он хотел этого — на самом деле какая-то часть его определенно не хотела, — но визиты к богу были тем, что он делал сейчас, частью его жизни, и он не видел способа выбраться из этого.

Бог дал ему новый велосипед, поездку в Диснейленд.

* * *

Они переехали, когда он учился в восьмом классе.

Он думал о том, чтобы попросить бога позволить ему остаться, чтобы его семья не переезжала в Финикс, но он боялся сделать это. В том, как все работало, теперь были сбои, побочные эффекты. Он боялся, что если загадает это желание, бог убьет его отца или сделает что-то вроде этого, и они останутся в Южной Калифорнии только потому, что какая-то трагедия постигнет их семью.

Кроме того,