- Араон, вы уверены?

- Уверен. Если хотите - попробую. Нас-то в Шеннору за это не посадят. Просто больше глаз не спустят, пока все не кончится.

- Обратиться к Реми Алларэ? - поморщилась Ханна.

- И кто же будет обращаться? Вы или я?

- Ну, вообще-то он королевский советник, а его не посвятили в эту тайну...

- Он не только советник, он глава королевской тайной службы. Ему будет любопытно.

- Расследовать дело ближайших родичей и своего герцога? - Ханна еще раз состроила гримасу.

- Хоть бы брата, сына или своего любовника, - удивленно тряхнул головой Араон. - Это его долг. Только едва ли в благодарность он позволит нам побеседовать с Эйком или тем более поделится итогами расследования...

- Герцог Гоэллон его друг.

- Герцог Гоэллон просил его не мешать, к тому же - они поссорились.

- Араон, вы любую выдумку засушите на корню! - Ханна сердито стукнула кулаком по раме.

- Брат Жан был бы рад это слышать, - неожиданно усмехнулся зловредный мальчишка. - Он тратит много сил на то, чтобы научить меня думать, что получится из поступка и почему.

- Брат Жан? Тот монах из Тиаринской обители?

- Да, мой исповедник и наставник.

- Он из ордена Блюдущих Чистоту. Он спасал его величество от скорийских еретиков. Араон, давайте поговорим с ним!

- О чем? - принц все же спрыгнул с подоконника, хоть и застыл, едва поставив ноги на пол.

- Обо всем, что творится!

Девица Эйма, надо понимать, к роду человеческому принадлежала лишь наполовину, на вторую же половину происходила прямиком от ледяных дев-воительниц, что охраняли Северный предел мира от не в меру любопытных смертных. Это брат Жан подметил еще в прошлую встречу, но тогда на къельской красотке был костюм для верховой езды, где разрезанная до середины бедра узкая юбка открывала стройные ноги в облегающих панталонах, теперь же дочь наместника была одета более подобающим для дворца образом. Пышное придворное платье нисколько не мешало ей двигаться и сохранять порывистую свободу движений, каким-то чудом совмещавшуюся с пропорциями статуи.

"Бывают такие девицы, что равно хороши в любом наряде, - подумал монах, любуясь гостьей. - Дело, впрочем, не в наряде, а в умном и добром выражении лица, такое и из дурнушки красавицу сделает..."

Араон, сопровождавший девицу Эйма, с большим трудом прикидывался спокойным. Юноше явно хотелось куда-то бежать, прямо сейчас. Брат Жан понадеялся, что не прочь от него.

- Чем обязан вашему визиту?

- Брат Жан! Поклянитесь, что о том, что услышите от нас, не расскажете никому... - выпалил принц.

-... и что бы ни стали делать на основании услышанного, обо всем поведаете нам, - добавила северянка.

- И что же вы натворили? - подавив вздох, полюбопытствовал монах. Он осторожно прикрыл тяжелую книгу, которую читал с самого утра, щелкнул золотой застежкой.

- Поклянитесь!

- Клянусь, - брат Жан прекрасно понял, что иначе ничего не услышит. Интересно только, что за страшную тайну ему собираются поведать бывший король и его бывшая старшая фрейлина.

Через час ему уже хотелось не то отломать застежку, которую невольно терзали беспокойные пальцы, не то поддаться греху гнева и книгой кого-нибудь побить. Не девицу с принцем, разумеется, и не короля - исключительно по малолетству венценосной особы. Но господина регента - уж точно. И себя, за то, что неосмотрительно дал клятву, а теперь хочешь, не хочешь, а соблюдать ее придется. Лгать, а тем более нарушать клятвы для члена Ордена Блюдущих Чистоту гибели подобно и даже думать о том не хочется.

Влюбленная девица и заботливый брат сидели напротив, чинные и притихшие, юноша сложил руки на коленях и взирал на своего наставника так, словно тот мог сотворить чудо и все им объяснить. Увы, брат Жан не мог. Он сам ничего не понимал, куда уж тут другим рассказывать.

- Обо всем этом должен узнать архиепископ Жерар, - сказал монах наконец. - Чем скорее, тем лучше.

- Он уже знает, - покачал головой Араон. - Он еще давно все знал, и ничего не сделал. Хотя сказал, что сам всем займется.

- Не думаю, что его высокопреосвященство поделился с вами планами, так что, вероятно, вы заблуждаетесь.

- Мы сами хотим понять! - упрямо вздернула голову девица Эйма.

- Это я уже заметил. Мне же хотелось бы понять, почему вы решили, что имеете на это право.

Парочка замялась, переглянулась. Оба почти одновременно покраснели и одинаковыми упрямыми глазами уставились на брата Жана. "Не отступятся, - понял он. - Кол на голове теши, не отступятся...".

Сидевшие напротив влюбленные и ретивые воплощали в себе ту тревогу, что с раннего утра терзала и самого монаха. Встретившись еще до полудня с господином регентом, брат Жан сперва порадовался произошедшей с тем перемене - старший сын короля словно очнулся от затяжного кошмарного сна, а потом, проходя уже рядом, вздрогнул. Если кошмар и кончился, то не самым лучшим образом. Примерно как разбудить спящего, приложив к чувствительному месту раскаленное лезвие. Проснется, конечно - вот только боль ожога еще долго будет мучить.

Элграс уже куда лучше умел прятать свои чувства - доказательство того, что его обучение подходило к полному завершению, - но списать все на вчерашнюю поездку в ночи и недостаток сна тоже не удалось. Тогда, за завтраком, исповедник короля, еще не слишком насторожился - мальчишки четырнадцати лет от роду, хоть в коронах, хоть без оных, остаются мальчишками с настроением, переменчивым, как весенняя погода; а уж дети золотой крови - вдвойне и втройне. Связи между престранным ощущением, исходившим от господина регента и мрачной задумчивостью короля брат Жан тогда тоже не уловил; а стоило бы...

Теперь причины были отчасти ясны, только вот хитрая пара любопытных накрепко связала брату Жану и руки, и язык. Можно, конечно, долго допытываться до короля, но если дело касается действительно важной тайны, тот не скажет ни слова. Элграс был разговорчивым, но вот пустомелей - никогда. Увы, то же можно было сказать и о господине регенте.

Отчасти - ясны, а в основном