Шрифт:
Закладка:
Кирилл на какое-то время задержался возле неё, а потом повернулся к барону.
— Мне кажется, что она похожа на нашего командира, — поделился он своим наблюдением.
Барон с удивлением посмотрел на него, а потом на статую.
— Пожалуй, да, — согласился он. — Раньше я не рассматривал эту статую так внимательно. У нас свои боги. Но сейчас я склонен признать, что эта святая очень похожа на леди Дарью.
— Хотя… на неё похожи все ангелы с мечами, — пожал плечами Кирилл и осмотрелся.
За колоннами виднелись каменные надгробия с лежащими на них изваяниями древних королей Сен-Марко и покрытые позолотой раки, в которых были выставлены мощи особо почитаемых правителей. Барон направился к одной из них и остановился. Кирилл подошёл к нему. Эта рака отличалась от других, потому что её основа была выполнена искусными ювелирами из чистого золота и отделана драгоценными каменьями. На углах стояли золотые подсвечники в виде ангелов, держащих над головой чаши. Свет свечей и запах свечного воска создавал ощущение покоя и грусти. В верхнюю раму раки было вставлено прозрачное стекло, а под ним, покрытое белой кисеёй, виднелось тело высокого мужчины в золотых латах. На его груди лежал боевой меч, и руки в латных перчатках покоились на витом эфесе. Сквозь кисею можно было рассмотреть золотистые волосы, изысканными локонами уложенные на парчовой подушке, и смуглое лицо с широкими скулами и высоким лбом. Лицо молодого короля было красивым, мужественным и спокойным, словно он спал, устав от дневных забот.
Барон медленно опустился на колени возле раки и склонил голову. Кирилл печально взглянул на него и ушёл, чтоб не мешать. Почувствовав, что остался один, Айолин приложил к сердцу руку и тихо произнёс:
— Прости меня, мой король, что я не был с тобой в дни твоей болезни, не смог поддержать тебя в смертный час и не явился, чтоб проводить тебя в твой последний путь. Слишком поздно я узнал о том, что ты покинул нас, и это известие поразило меня в самое сердце. Я не мог поверить, что тебя больше нет здесь, и страх увидеть осиротевший Сен-Марко не позволял мне раньше явиться сюда. Я скорблю о тебе днём и ночью, стоит мне вспомнить те дни, что я провёл рядом с тобой. Ты был мне другом и боевым товарищем. Ты был моим королём, за которым я готов был идти в самое пекло. Ты был частью моей души. И теперь сердце моё оплакивает тебя столь же безутешно, как и в тот злосчастный день, когда я узнал о твоей смерти. Ради тебя, ради твоей памяти я буду служить твоему королевству, его славе и процветанию. С твоим именем на устах и в сердце я пойду в бой за Сен-Марко и умру, если придётся.
Какое-то время он молчал, вслушиваясь в тишину храма, а потом устало прошептал:
— Как же мне не хватает тебя, Арман.
Он поднялся и снова посмотрел внутрь раки, стараясь разглядеть под кисеёй дорогие черты. Даже то, что спустя год тело короля оставалось нетленным, не казалось чудом, ведь Арман был героем, избранником богов. И, может, боги забрали к себе его душу, оставив здесь тело, чтоб друзья могли видеть его рядом, как живого.
После этого он вышел из бокового придела и остановился, увидев перед статуей святой Лурдес маленькую фигурку. Хрупкая женщина в платье из синего бархата стояла, склонившись и подняв руки в молитвенной просьбе. Со спины он видел только белую тонкую вуаль, наброшенную на золотисто-рыжие волосы.
Словно почувствовав его присутствие, она обернулась, и он увидел, что это молодая красивая девушка. Её нежное лицо с розовым румянцем и раскосыми карими глазами и полными губами было совсем юным. При этом он отметил и то, что её наряд отделан дорогим серебристым мехом, широкие рукава верхнего платья, застёгнутого на груди, опускаются ниже пояса, а нижнее голубое сшито из атласа и украшено тонкой вышивкой из мелкого жемчуга.
Увидев его, она сначала смутилась, а потом вдруг на её лице появилась радостная улыбка.
— Барон Делвин-Элидир! Вы не узнали меня? Я Иоланда, дочь барона де Сансера.
— Иоланда? Не может быть! — он рассмеялся. — Ты же была маленькой рыжей девочкой, когда мы расстались!
— Я выросла, ваша светлость.
— И теперь мне надлежит обращаться к вам более почтительно? — поклонился он.
— Нет, — запротестовала она и, подбежав, схватила его за руку. — Вы были другом моего дорогого брата Алмери, вы друг моего отца, и я желаю, как прежде, звать вас по имени. И вы зовите меня Иоландой.
— Что ж, я рад, что ты всё так же расположена ко мне, — улыбнулся он. — Но что ты делаешь здесь, в храме?
— Я живу здесь, — и, заметив, как улыбка на его лице сменилась тревогой, покачала головой. — Нет, дорогой Айолин, я не принимала обет безбрачия и не служу здесь. Я, как и другие девы из благородных семейств, являюсь фрейлиной вдовствующей королевы Элеоноры.
— Королева здесь? Почему не во дворце?
Девушка отвела взгляд.
— Её величество пожелала остаться здесь и дать обет служения святой Лурдес, чтоб молиться о душе своего супруга.
— Давно?
— Чуть меньше года назад.
— Но почему? К тому времени прошло больше года со дня его смерти. Она так молода и красива…
— Таков был её выбор, — перебила Иоланда. — И не нам осуждать его.
— У меня и в мыслях не было, — вздохнул он. — Надеюсь, ты не собираешься последовать её примеру?
— Нет, отец отпустил меня сюда с условием, что, как только он найдёт мне жениха, я сразу же вернусь, чтоб выйти замуж.
— Но он ещё не нашёл?
— Не знаю. Пока я здесь. После того, как Алмери погиб в бою с алкорцами, я осталась его единственной наследницей. Но вы же знаете, как обширны наши земли. Я понимаю, что никогда не смогу управлять ими надлежащим образом и тем более держать в узде многочисленных вассалов. Эти мелкопоместные рыцари бывают так заносчивы. Им нужна твёрдая мужская рука.
— Молю лишь об одном: чтоб эта твёрдая мужская рука была нежна с тобой, милая Иоланда, — произнёс он.
Она с любопытством посмотрела на него
