голодному человеку не очень охота тратить время и после каждой ягоды выплёвывать косточку, но монахи предвидели и это. На всякий случай рядом с вишней стояло блюдо спелой лесной малины, ведь малину можно было брать хоть по одной, хоть щепотками, хоть горстями, а выплёвывать косточки не требовалось.

Если же гость не стал бы кушать свежих плодов и ягод, то для них тоже нашлась бы замена, ведь ни одна государева трапеза в дни сухоядения не обходилась без орехов, сушёного чернослива и изюма. Глядя на изюм, Влад вспомнил о винограде, но монахи не решились бы подать виноград сейчас. Минула лишь первая декада августа, а виноград обычно созревал ближе к сентябрю. "Раньше, чем через две недели, можно даже не пробовать, - вспомнил Влад. - Если пробовать сейчас, ничего кроме кислятины не почувствуешь".

А вот яблоки из монастырского сада, хоть для них и было рановато, всё же оказались среди кушаний. Плоды лежали на блюде аккуратной горкой, красными боками на внешнюю сторону, и пахли очень вкусно, потому что хитрецы-монахи помыли их не в холодной, а в подогретой воде.

- Яблоки у нас в этом году хорошо уродились, - заметил отец Доментиан, сидевший за столом напротив государя. - На тех деревьях, что на южной стороне сада, уже созрели. Отведай, сыне.

Настоятель сам не ел, потому что вместе с братией уже совершил трапезу и в следующий раз согласно монастырскому уставу мог подкрепиться только после вечерни. Лишь государь, опоздавший к обедне, сел к столу сейчас, а отец Доментиан потчевал гостя:

- Отведай яблочка.

Влад выбрал яблоко, отрезал от него ломтик, положил в рот и с видом знатока долго жевал.

- Яблоки твои хороши с мёдом, отче, - наконец сказал ценитель, - а чтобы просто так их есть в эту пору, надобно любить кислое. Всякий раз, когда я приезжаю сюда перед Успением, ты меня ими потчуешь, а я бы рад сказать тебе приятное слово, но не могу погрешить против истины.

Влад отрезал от яблока ещё ломтик, обмакнул в мёд и на этот раз съел с явным удовольствием.

Отец Доментиан сжал губы и начал глядеть куда-то вниз - обиделся, хоть и старался не подавать виду. К яблоням, растущим возле ворот, настоятель относился очень трепетно, ведь он сам посадил эти деревья и сам вырастил. Влад знал про яблони, но всегда отвечал отцу Доментиану нечто на грани дозволенного, потому что желал подвергнуть испытанию кротость и смирение своего собеседника.

Настоятель не выдерживал проверок. Он мог обидеться очень легко, и эта обидчивость отличала его от многих монахов здешней братии - к примеру, от отца Антима. Отец Антим смиренно выслушивал любые замечания, не перенося только одного - оскорбления веры. Он делал Владу строгие выговоры даже в тех случаях, когда князь с ехидством цитировал священные тексты, говоря, что Бог наказывает того, кого любит, а те, кого Бог не любит, живут в радости и довольстве. Отец Антим, слыша ехидные слова о Боге, не спускал этого, а вот отец Доментиан вёл себя наоборот - ехидные слова о Боге мог пропустить мимо ушей, но ехидные слова о своих яблоках всегда принимал очень близко к сердцу.

- Что же ты замолчал, отче? - спросил Влад, дожевав ещё один кусок яблока с мёдом. - Обиделся?

- Что ты, сыне, - живо откликнулся настоятель. - Для меня честь, что ты жалуешь плоды моих трудов, а с мёдом или без мёда - невелика разница. Отведай тогда и вино.

Князь сразу потерял желание ехидничать и расплылся в улыбке:

- Неужели, то самое? - он даже оглянулся на монастырского чашника, который, как оказалось, уже взял кувшин, готовясь наполнить государев кубок.

- Да, то самое, позапрошлого урожая, которое тебе так полюбилось, - кивнул отец Доментиан, и в его взгляде ясно читалось: "Ты знаешь, как я привязан к яблоневому саду, и в этом моя слабость, но ведь и я знаю твои слабости - от хорошего вина ты никогда не откажешься".

Влад усмехнулся, продолжая молчаливый диалог: "Да, вино позапрошлого урожая получилось отменное", - и всё-таки для приличия князь заметил, что вино в дни сухоядения не пьют:

- Разве сегодня вино дозволено? - спросил он, заранее уверенный, что благовидный предлог найдётся.

И предлог, конечно же, нашёлся:

- Путешествующие могут позволить себе послабления в посте, - сказал отец Доментиан. - А ведь ты только приехал, поэтому ещё не перестал быть путешественником. Выпей для подкрепления сил, сыне.

Чашник налил в государев кубок немного вина и уже собирался разбавить водой, как это положено, но Влад сделал знак, что воды не нужно. Отпивая вино маленькими глотками, дабы растянуть удовольствие, он снова вспомнил об отце Антиме. Сегодня, когда вся братия по обыкновению вышла встречать венценосного гостя, Влад не нашёл среди встречающих своего бывшего наставника.

- Скажи мне, отче, - обратился государь к настоятелю, - здоров ли отец Антим? Почему я не видел его сегодня?

- Наш брат Антим стал слаб на ноги, - последовал скорбный ответ. - В день Петра и Павла во время утрени он пошатнулся, упал на колени и не смог подняться. Теперь, подобно другим нашим престарелым братьям, брат Антим присутствует на службах, сидя в кресле. Ходить может, но ему надобно помогать, ведя под руку. На немощь брат Антим не жалуется, умом по-прежнему ясен и даже просит нас не молиться за его здравие. Говорит, что дело не в болезнях - просто годы берут своё.

- Так вот почему он не вышел... - проговорил Влад, обращаясь скорее к самому себе.

- Ты уж прости меня, сыне, но это я запретил брату Антиму выходить тебя встречать, - признался отец Доментиан. - Он и так утруждает себя слишком много.

- Что ж, пойду, навещу его, - сказал князь, решительно поднимаясь из-за стола и даже не допив вино. - Благодарю тебя, отче, за угощение. Я сыт и доволен.

Отец Доментиан наверняка подумал: "Из-за меня ты бы так не вскочил", - но вслух этого сказано не было. Настоятель лишь сделал знак одному из монахов, чтоб пошёл вместе с государем. Пусть правитель сам прекрасно знал дорогу, но монастырским гостям не полагалось никуда ходить без провожатых. Таковы уж были правила.

* * *

Трапезная находилась близко к главным воротам, а вот кельи