Розамунда вздрогнула, лицо ее побледнело.

— Хотите ли видеть вашего убийцу? Успокойтесь, вы не умрете, но храните молчание — от этого зависит ваша жизнь.

Розамунда слушала в изумлении, старик наводил на нее ужас.

— Ничего не бойтесь, пока я с вами — вы вне опасности. Прежде чем вы выйдете из этой рощи, убийца будет лежать бездыханный у ваших ног.

Розамунда хотела бежать. Но старик вдруг переменился. И тот, кто едва шевелил губами и, казалось, не мог стоять на ногах, удержал ее силой возле себя.

— Ради Бога отпустите меня! — закричала девушка.

— Вы находитесь под моим покровительством. Я сумею защитить вас!

И Абеллино свистнул.

Тут же выбежал Маттео, прятавшийся за кустарником. Абеллино быстро усадил Розамунду на дерновую скамью, бросился к разбойнику и вонзил в него кинжал. Главарь упал, не издав ни звука, и умер в страшных корчах.

Абеллино вернулся к Розамунде. Она была почти без чувств.

— Теперь, сударыня, ваша жизнь спасена. Злодей, приведший меня сюда, чтобы убить вас, плавает в своей крови. Успокойтесь, возвратитесь к вашему дядюшке, дожу, и передайте, что вы обязаны жизнью Абеллино.

Розамунда не могла вымолвить ни слова. Дрожа, обняла она своего спасителя, схватила его руку и в порыве благодарности прижала ее к своим устам. Абеллино с восхищением смотрел на невинную жертву, спасенную им от смерти, да и можно ли было смотреть на нее без восхищения!

Розамунде исполнилось семнадцать лет. Узорчатое платье охватывало ее стан, в больших голубых глазах сквозили невинность и кротость, лоб не уступал белизною слоновой кости, и на него ниспадали густые светлые локоны. Щеки, покрытые бледностью, уста, не оскверненные поцелуем обольстителя, — такова была Розамунда. Природа одарила ее всеми совершенствами — и неудивительно, что Абеллино, взглянув на ее красоту, несколько минут оставался как завороженный и навсегда потерял душевное спокойствие.

— О Розамунда! — воскликнул он. — Ты прекрасней Эммоины!

Он наклонился, и его пылающие губы запечатлели поцелуй на ее бледной щеке.

— Уходи, страшный человек! — проговорила девушка в испуге. — Уходи!

— Кто может устоять против твоих прелестей, Розамунда! Ах, знаешь ли, кто осмелился поцеловать тебя? Пойди скажи своему дяде, скажи этому гордецу, что я — разбойник Абеллино.

И он скрылся.

Глава седьмая

ПРОДОЛЖЕНИЕ

Едва Абеллино покинул рощу, как несколько человек, гулявших неподалеку, увидели тело Маттео, а рядом — дрожащую и бледную Розамунду. Все бросились к ней. Стали сбегаться зеваки, толпа росла, и девушке пришлось подробно рассказывать о случившемся.

Придворные дожа отыскали слуг Розамунды. Гондола уже была наготове, и еще не совсем оправившаяся от страха девушка села в нее и благополучно прибыла во дворец своего дяди.

Напрасно останавливали все лодки, напрасно осматривали всех находившихся в Долабелле во время происшествия — никто не обнаружил ни малейших следов Абеллино.

Скоро слух об этом странном деле разнесся по всей Венеции. Слова избавителя запечатлелись в памяти Розамунды, а поскольку она повторяла свой рассказ множеству людей, то все узнали ужасное имя Абеллино. Он стал предметом всеобщего любопытства и удивления. Все сочувствовали Розамунде и проклинали негодяя, нашедшего в себе столько злобы, чтобы подкупить Маттео. Каждый силился найти в своей памяти подобные происшествия и выводил из них свои заключения. Трудно сказать, какая из догадок была самой нелепой.

Все, кто слышал о приключении, передавали его с новыми подробностями, пока не составился совершенный уже роман, который подошло бы назвать «Могущество красоты», ибо венецианские дамы рассказывали его так, как хотелось их женскому честолюбию, уверяя, что Абеллино, без сомнения, заколол бы Розамунду, если бы необыкновенная краса ее не смягчила сердце варвара. Все также полагали, что страсть, разгоревшаяся в нем, не понравится князю Мональдески[296], богатому и очень знатному неаполитанцу, предназначенному Розамунде в мужья. Дож тайно готовил брак между своей племянницей и человеком столь известным. Князь был уже на пути в Венецию. Невзирая на предосторожности, причина поездки стала известна всем. Только сама суженая, которая никогда не видала Мональдески, не могла понять, почему его ждут с таким нетерпением.

Сначала все поверили рассказу Розамунды. Но кое-какие дамы начали толковать, будто она принимала больше участия в происшествии, чем могло показаться. Пищей для их злословия послужил поцелуй, полученный ею от убийцы. Да, соглашались дамы, Абеллино оказал Розамунде важную услугу, но стоило ли верить, будто разбойник, оказавшись наедине с такой красивой девушкой, мог удовольствоваться столь малой наградой, когда человек его звания едва ли способен вообще испытывать целомудренную любовь?

Короче говоря, приключение с участием Розамунды и Абеллино, несмотря на весь его ужас, сделалось чуть ли не главной забавой злобных и праздных насмешников. В конце концов девушку даже наградили почтенным прозвищем возлюбленной разбойника.

Тем временем дож Андреа Гритти, человек с превосходным характером, хотя и горделивый, не ослаблял усилий в расследовании этого дела. Он отдал строгие приказания задерживать всякого, кто вызывает подозрения. Ночные караулы были удвоены, а шпионы старались выискать Абеллино. Однако все тщетно — никому не удавалось обнаружить его убежище.

Глава восьмая

НЕОЖИДАННЫЕ НОВОСТИ

— Как! — воскликнул Пароцци, венецианец знатного рода. — Маттео убит?! Черт побери его неловкость! Но не могу понять — как это удалось? Неужто он узнал мою тайну? Конечно, Бемби любит Розамунду. Неужели этого Абеллино вооружил он? Неужто поручил защищать ее от моих покушений? Придется мне его опасаться! Если дож начнет выяснять, кто осмелился подослать убийцу к его племяннице, то на кого, кроме меня, падет подозрение? Известно, чью руку отвергла Розамунда и к кому Андреа питает непримиримую ненависть! Если хоть однажды придет ему в голову сия мысль, то нетрудно будет и дознаться! Он, без сомнения, проведает, что я стал заводилой в шайке молодых повес, ибо как еще назвать детей, которые, дабы избежать наказания за шалости, поджигают родительский дом? Что со мною будет, если все откроется!

Размышления его прервал приход Меммо, Фальери[297] и Контарино, молодых знатных венецианцев, неразлучных товарищей Пароцци. Их развращенные нравы, подточенное распутством здоровье и промотанное состояние были хорошо известны в Венеции.

— Что я слышу, Пароцци! — восклицал Меммо, у которого во всех чертах лица сквозило сластолюбие. — Я не могу прийти в себя от изумления! Скажи скорее — верить ли слухам? Правда ли, что это ты подговорил Маттео убить племянницу дожа?

— Я?! — завопил Пароцци, стараясь скрыть бледность, разлившуюся по его лицу.