настолько безумен, чтобы счесть таковым себя?..

Глава 6. Яблоки и тайны

Мисс Амелия лежала на спине, вытянув перед собой руки, сжимающие гаечный ключ. Трижды проклятый и отправленный на вечное заточение в Холмы болт никак не желал поддаваться. Машинное масло тонкой струйкой стекало вниз, оставляя жирные пятна на блестящей розовой тафте. Мисс Амелия не обращала на это внимания.

Сегодня мотор гондолы дирижабля был ее основной задачей.

Едва явившись в ангар в обществе мистера Мирта, она сказала, что кипит от ярости, и потребовала выдать ей дело.

– Одно ваше слово, – ухмыльнулся Ортанс и вручил ей самый большой из своей коллекции ключей.

Ортанс успел детально изучить характер мисс Амелии, а потому знал, когда с ней лучше не спорить. Особенно по четвергам! Впрочем, обычно в четверг мисс Амелия избегала компании приличных людей, страдая в обществе, полагающемся юной даме, но сегодня она была достаточно сыта лицемерием и глупостью.

Не обращая внимания на взгляд, которым Цзиянь проводил подол ее платья, собирающий все опилки на своем пути, она скинула тесные туфли, оставшись в чулках, и полезла в гондолу.

Под мотором стояло ведро, в которое стекало масло в ожидании свободных рук, готовых решить проблему. Руками этими обладала мисс Амелия, и Ортанс вздохнул с облегчением, поняв, что мотор можно выпустить из постоянного наблюдения. Сам он был слишком занят сборкой винта и просто не мог оказаться в двух местах одновременно.

Мисс Амелия закрутила три болта и ей остался последний – и именно он категорически отказывался сотрудничать. Это было невежливо с его стороны, но мисс Амелия только обрадовалась: это позволяло приложить всю силу рук и выместить на непослушном болте ярость и обиду за сегодняшнее утро.

Ключ наконец-то повернулся.

Болт встал на место.

Тоненькая струйка масла постепенно превратилась в капель, а затем и вовсе затихла.

Мисс Амелия откинулась на спину и удовлетворенно вздохнула.

– Готово, Джон! – крикнула она.

– Благодарю, мисс! – отозвался Ортанс. – Проверьте еще поршни. Они мне не нравятся.

– Как скажете!

Перебирать моторы мисс Амелия любила с детства – ее отец, мистер Гилдерой Эконит, мечтал, что однажды изобретет такой мотор, который заменит лошадь в кебе. Они даже обсуждали подобную идею с Габриэлем, но тот был на удивление непреклонен.

– Еще не пришло время, – сказал он. – Мы должны стараться для людей.

Мисс Амелия согласилась.

И теперь, проверяя, свободно ли движется поршень, перепачканная машинным маслом и угольной пылью, она снова чувствовала себя счастливой. Как может быть счастливым только человек, который занимается делом, для которого рожден.

Тем временем у Юй Цзияня было не менее важное занятие – он фиксировал на шелке оборочки стропы, за которые оболочка впоследствии цеплялась к гондоле.

– Видите ли, мистер Мирт, – со своей обычной спокойной вежливостью сказал он несколько дней назад, – я родом из Империи Хань, а у нас там другие отношения с небесами. Мы запускаем огромных воздушных змеев, чтобы почтить наших богов: Дракона, Феникса, Тигра и Черепаху. Иногда эти змеи бывают даже больше, чем оболочка нашего дирижабля. Мой народ настолько преуспел в искусстве запуска змеев, что я смею предложить свои скромные услуги по усовершенствованию креплений. А то есть некоторые шансы, что нас отбросит в сторону первым же сильным порывом ветра!

– Но ведь я уже укрепляю оболочку вот здесь и здесь, – удивился мистер Мирт. – Разве этого не хватит?

– Этого может быть достаточно, – согласно кивнул Цзиянь. – Однако я предпочел бы перестраховаться. Вы доверите мне эту работу? Мне не сложно.

Конечно, мистер Мирт доверил ему работу. И, конечно, это было сложно. Сцепление протеза с кожей ослабло и каждое движение от плеча причиняло боль. А орудовать огромной портновской иглой приходилось, задействуя всю руку.

Цзиянь осознавал, что переоценил свои силы, но не был намерен признаваться в этом. Только изредка с губ слетали неосторожные вздохи, и тогда он ловил на себе пристальный, внимательный взгляд Ортанса.

Сам Ортанс уже третий день совершенствовал недавно собранный винт. Что-то ему в нем не нравилось, и он никак не мог установить его на мотор, то разбирая, то собирая заново. Детали для второго винта просто лежали неподалеку, и он не обращал на них внимания.

– Считаешь, что дело в винте, а не в оболочке? – спросил мистер Мирт, останавливаясь за его плечом.

– Нет, Мирт, вы гений, – ухмыльнулся Ортанс, – но раз улучшаем, то давайте улучшать все. Это же первый в мире дирижабль, так давайте сделаем его непревзойденным!

Мистер Мирт только рукой махнул, зная по опыту, что Джона не переспоришь.

Вместо этого он разделся до жилета и сел за стол. Чертежи лежали на нем такой грудой, что порождали редко ведомое мистеру Мирту стремление к порядку.

И с удручающей частотой в бумагах среди расчетов и построений попадались рисунки яблока – не механического, а вполне себе настоящего, с листочком на веточке. Габриэль прикусил губу и подумал, что создать механическое яблоко было бы намного более простой задачей, чем выполнить то, что предстояло им.

Он попытался заняться сверкой расчетов, но пресловутое яблоко никак не хотело покидать его мысли. Конечно, лучше яблоко, чем карикатура или ноги Амелии в чулках, которые он успел разглядеть, прежде чем, спохватившись, отвел глаза, но оно мешало сосредоточиться.

Мешало настолько, что, промучавшись не более четверти часа, мистер Мирт решительно поднялся и хлопнул ладонью по столу, привлекая внимание своей команды.

– Господа! – хрипло объявил он. – Нам с вами надо очень серьезно поговорить.

Для отдыха они отвели себе место у дальней стены амбара, прямо на полу, подстелив мягкое сено в качестве подушек. Платье мисс Амелии совсем пришло в негодность, покрывшись масляными пятнами, и она не могла скрыть довольной улыбки, украдкой поглядывая на них. Цзиянь сидел, опираясь на живую руку, и стараясь поменьше шевелить механической. Ортанс же, в отсутствие Поупа всегда бравший на себя обязанность обеспечивать команду всем необходимым, готовил чай на небольшой печке. Пузатый чайник выплескивал клубы пара, а в фарфоровом заварнике, принадлежащем Цзияню, раскрывались листья чая с романтичным названием «Золотые брови скакуна».

Специально для консервативного мистера Мирта, неуклонно соблюдающего традиции, на низеньком столике рядом с чайником стоял молочник. И каждый раз, когда мистер Мирт разбавлял контрабандный ханьский чай молоком, Цзиянь ощутимо вздрагивал, однако молчал и компенсировал тем, что заставлял Ортанса соблюдать все правила чайной церемонии дома. На Ортанса, в отличие от мистера Мирта, он влияние имел.

Мистер Мирт дождался, пока все рассядутся с чашками в руках, и, прокашлявшись, произнес:

– Друзья мои. Уже второй раз мы