своих рядах. Поражение варваров было полное. Почти все, кто не был убит из галатов, достались во власть победителя; немногие лишь спаслись в горах. Окружавшие царя македоняне затянули победную песнь, увенчали его, восторженными кликами приветствовали славного победителя. Он со слезами на глазах сказал: „Не стыдно ли, что нашим спасением мы одолжены этим шестнадцати животным!“ На победном памятнике он велел вырезать одно лишь изображение слона“. В этом описании не обошлось, как видно, без прикрас; если, впрочем, на многих монетах царя изображение слона вычеканено в память именно этой битвы, то надо полагать, что победа была значительная. Галлы не были, конечно, уничтожены и изгнаны из Азии, однако теперь можно было надеяться надолго избавиться от них, обеспечить себя от набегов». Именно за то, что Антиох разбил галатов (не без помощи остроумного Феодора, как мы видели), ему и было присвоено прозвание Сотер, то есть спаситель.

В событиях Первой Пунической войны (264–241 гг. до н. э.) отличился некий Ганнибал по прозванию Родосец, которого не следует, конечно, путать с его знаменитым современником, карфагенским полководцем. Был ли он действительно уроженцем острова или просто имел дела с родосцами – торговые или военные, неизвестно, однако по-любому он связан с историей острова и, судя по рассказу древнего историка, родосской морской славы не посрамил.

Об этом смелом человеке нам рассказывает историк Полибий (ок. 200–120 гг. до н. э.) в своем капитальном труде «Всеобщая история»; рассказ Полибия тем более ценен, что иных сведений об отважном Родосце нет. Римляне осаждали город Лилибей – карфагенскую колонию на Сицилии. «Оставшиеся дома карфагеняне желали узнать о положении дел в Лилибее, но не имели к тому возможности, ибо часть их была заперта, а за другими существовал бдительный надзор. Тогда некий знатный гражданин Ганнибал, по прозванию Родосец, предложил, что он проникнет в Лилибей и потом как очевидец доставит обо всем точные сведения. С радостью выслушали это предложение карфагеняне, но не верили в его осуществление, так как римский флот стоял на страже у входа в гавань. Между тем Ганнибал снарядил свой собственный корабль и вышел в море. Достигши какого-то острова из тех, что лежат перед Лилибеем, он в четвертом часу на следующий день, гонимый попутным ветром, вошел в гавань на виду у всех римлян, пораженных его отвагой. На другой день он немедля пустился в обратный путь. Между тем римский консул с целью надежнее охранить вход в гавань снарядил ночью десять быстрейших кораблей, сам стал у гавани и наблюдал за происходящим; тут же было и все войско. По обеим сторонам от входа в гавань корабли подошли возможно ближе к лагунам и с поднятыми веслами выжидали момента, когда карфагенский корабль будет выходить, чтобы напасть на него и захватить. Родосец вышел в море на глазах у всех и до того изумил неприятелей дерзостью и быстротою, что не только вышел невредимым со своим кораблем и командою и миновал неприятельские суда, остававшиеся как бы в оцепенении, но, отойдя на небольшое расстояние вперед, остановился и вызывающе поднял весло. При быстроте его гребли никто не дерзнул выйти против него в море, и Ганнибал с единственным кораблем ушел, к стыду всего неприятельского флота. Так как он повторял то же самое многократно и впоследствии, то оказал карфагенянам большую услугу, их он извещал обо всех нуждах осаждаемых, ободрял, а римлян повергал своею смелостью в смущение. Помимо смелости ему помогало больше всего то, что он по опыту в точности знал, как проникнуть в гавань между мелями. Проплыв открытое море и показавшись перед гаванью, он делал такой поворот, как бы выходил из Италии, и направлялся к приморской башне так, что эта последняя прикрывала собою все прочие башни, обращенные к Ливии; только этим способом и можно было попасть при попутном ветре в устье гавани. Отвага Родосца внушала смелость многим другим людям, сведущим в местности к подобному образу действий, что ставило римлян в затруднительное положение. Они попытались было запереть устье гавани плотиною. Но на очень многих пунктах попытки их при значительной глубине моря не вели ни к чему: все, что ни бросали они в море, не держалось в нем на месте, но при самом опускании в воду относилось в сторону и разбивалось на части волною и быстрым течением. Наконец, в одном мелком месте удалось с большим трудом возвести плотину; на ней-то сел на мель четырехпалубник, выходивший в море по ночам, и попал в руки римлян: он сколочен был замечательно искусно. Захватив судно и вооружив его отборной командой, римляне наблюдали за всеми входящими в гавань, особенно за Родосцем. Случилось как раз так, что в ночную пору он проник в гавань, а затем снова на виду у всех вышел в открытое море. При виде четырехпалубника, который покинул стоянку в одно время с его собственным судном, Ганнибал узнал корабль и смутился. Сначала он пытался было ускорить ход и бежать, но, так как искусные гребцы уже настигали его, Ганнибал вынужден был повернуть судно назад и вступить в борьбу с неприятелем. Однако корабельные воины, превосходившие карфагенян численностью и состоявшие из отборных граждан, взяли верх, и Ганнибал попал в плен. Овладев и этим прекрасно сколоченным кораблем, римляне приспособили его к битве и теперь положили конец смелым попыткам проникать в Лилибей».

Следующей заслуживающей отдельного упоминания военно-морской операцией родосцев является их молниеносная война с Критом в III в. до н. э. Благодаря возведенным крепостям на близрасположенных островах они в свое время – при осаде Полиоркета – уже создали ему большие трудности, теперь же они постарались разбить врага, даже не допустив его на родной остров – так, родосцы успешно дали отпор критскому десанту на острове Карпатос, лежащем практически между Критом и Родосом.

Стремление Египта контролировать средиземноморскую торговлю в царствование Птолемея Второго Филадельфа (ок. 308–245 гг. до н. э., правил с 285 г.) привело доселе дружественное царство к военному конфликту с Родосом: родосец Агофострат разбил египетский флот под предводительством Хремонида при Эфесе – военная хитрость, как обычно, компенсировала недостаток сил. Родосец притворился, что избегает битвы; египтяне, полагая, что прогнали врага, высадились с хвалебными песнями на берег в гавани, а родосцы вернулись и уничтожили их корабли.

Еще один причудливый эпизод бурного эллинистического времени связан с Родосом: Селевк Второй Каллиник (246–225 гг. до н. э.) во время междоусобной войны с братом Антиохом Иераксом около 240 г. до н. э. потерпел сокрушительное поражение от выступавших за его брата галатов при Анкире; Дройзен пишет: «Его верная Миста досталась варварам; она едва успела