Невольно вздрогнул.

Случившееся выбило меня из колеи, сбило с толку. Что, черт возьми, егерь имел в виду? Что такого в поведении медведя с подвигло его на проявление агрессии ко мне? Он ведь даже контролировал себя с трудом и это было страшно. Вроде и старик, а крепкий — моя правая скула вздулась, десна была разбита, немного ныла. Во рту еще ощущался металлический привкус крови, и кажется даже зуб начал шататься.

В задумчивости я опустился на стоящий неподалеку табурет.

Обхватил голову руками, запустил пальцы в волосы. Судорожно выдохнул. Рассеянно осмотрел комнату, но взгляд ни за что не зацепился. Снаружи еще раздавались крики и собачий лай, но выстрелов больше не было. Вряд ли медведя застрелили.

Я вздрогнул. В комнате стало значительно прохладнее.

Разбитое медведем окно нужно было перекрыть, иначе изба быстро остынет. Я поднялся на ноги, распахнул вещевой шкаф Ивановича и порывшись, вытащил оттуда пару тулупов. Ими кое-как заткнул окно, чтобы из избы не выходил теплый воздух. Смел веником осколки стекла, ошметки выбитой рамы. Утром по-любому придется ремонтировать.

Все это время в голове шел сложный мыслительный процесс.

Старик явно что-то понял. Что-то очень важное, что не на шутку его испугало. Не думал я, что его можно чем-то пронять. Хоть и в возрасте уже не малом, а на самом деле кремень, а не человек! И ведь я же таким же был… Что произошло?

Пока у меня не было объяснения. Разве что смешивание подсознаний оказало какое-то влияние на характер и принимаемые решения. Надеюсь, временно.

Нет, определенно, исходя из всего случившегося за эти двое суток, мне непременно нужно узнать о прошлом моего реципиента. Во что же он вляпался перед тем, как погибнуть самому? Ведь как ни крути, а эти события вторглись в мою жизнь и черт побери, вторглись неожиданно. Не люблю, когда за тобой тянутся хвосты из прошлого, не люблю быть должным кому-то.

Наверняка, во время сегодняшнего нападения медведя, в поселке будут жертвы… Черт возьми, жертвы из-за меня. Нужно непременно разобраться.

Егерь вернулся через минут сорок. Вошел внутрь, захлопнул дверь. Задвинул стальной засов. Повесил ружье на стену и не глядя на меня, прошел к столу. Вытащил откуда-то бутылку и наполнил содержимым стакан. Залпом опрокинул в рот, зажмурился.

Затем налил еще один стакан, но пить почему-то не стал.

Посмотрел на меня, подошел ближе.

— Ушел медведь, — негромко произнес он. — Двоих порвал. Антонину, жену Виктора Авдеенко… Насмерть. И сына его, Федора. Пацана шестнадцатилетнего. Но тот легко отделался. Успел на чердак забраться. Да заодно только это медведь подлежит ликвидации без лишних раздумий, но сделать это будет не просто.

Я с ужасом подумал, чего натерпелся подросток, столкнувшись с огромным зверем.

Осознавая вину, я поджал губы и покачал головой.

Вот только никак не мог понять, в чем же именно моя вина? В том, что этот медведь за что-то мне мстит — это очевидно. Но что послужило причиной для столь необычного поведения?

Лесник молча подошел ко мне, поставил рядом табурет. Протянул мне стакан.

— Пей! — сказал он голосом, не терпящим возражения.

Это была самогонка. Крепкая, настоящая. Экологически чистый продукт.

Я наполнил рот, тут же сглотнул. Разбитую десну обожгло болью.

— Женька, послушай меня внимательно… Ты очень странный человек, пытаюсь понять тебя и не могу. С душой у тебя что-то не так. Как будто не твоя она, — егерь смотрел на меня таким пронизывающим взглядом, что мне не по себе стало. — Не отсюда. А медведь приходил за тобой, однозначно! И не спорь, это так! Пострадало два человека, один насмерть. Богом тебя прошу, расскажи мне все как есть! Расскажи, что у вас там случилось? Что бы это ни было, обещаю, никому говорить не стану. Дальше этого дома твои слова не уйдут! Но, чтобы разобраться, я должен знать, почему этот зверь затаил на тебя такую лютую злобу!

Я тяжело вздохнул.

— Матвей Иванович… Правду говорю. Все, что было до моего пробуждения, не помню!

Вдруг старик схватил ружье и решительно навел его на меня.

— Ты меня не понял! — жестко произнес он. — Я же вижу, что-то с тобой не так. Ну, говори!

Я колебался. Так не пойдет. Нужно как-то выбираться из сложившейся ситуации… Счет пошел не секунды, а правдоподобной версии не хватало. И все же…

— Ладно! — наконец-то решился я. — Ладно, раз уж мы говорим откровенно, то так и быть, расскажу тебе причину. Вот только мой ответ тебе точно не понравится. Поэтому изволь…

— Ну говори уже, — нетерпеливо произнес он, буравя меня внимательным взглядом. — А там разберемся.

Я судорожно выдохнул. Шаляпин, блин недоделанный.

— В общем, насчет души, наверное, ты прав. После пробуждения на той чертовой поляне, я постоянно слышу чужие мысли. У меня чужая память, чужие воспоминания. Я не помню, где моя настоящая жизнь, а где другая. В голове все перепуталось. Я многое забыл, не помню где мой дом и где моя семья. Не помню работу у Снегирева, зато помню совсем другое и это меня пугает. Создается ощущение, как будто бы часть меня не из этого времени… — старательно драматизируя, негромко произнес я. Рассказ был сбивчивым, но я все равно старался говорить максимально убедительно. — Не знаю, как это иначе объяснить. Не помню кто я, в голове крутятся тревожные мысли, которые не принадлежат мне. От своей прошлой жизни я ничего не помню. Я даже не знаю, где заканчивается моя настоящая жизнь, а где начинается чужая…

Егерь молчал, слушая мою речь. Он то хмурился, то на наоборот его лицо расслаблялось.

— Все ярко и правдоподобно, что я в растерянности. Тьфу ты, даже слов нужных подобрать толком не могу. Откуда-то твердо знаю, что звать меня Евгений Громов, семьдесят третьего года рождения. Родом из города Сочи. Попал сюда из начала двадцать первого века. Вроде как был боевым офицером, затем спасателем, помогал людям в чрезвычайных ситуациях. А еще, при спасении погребенных под обломками людей, был раздавлен бетонными плитами. Так что выходит, я погиб. А затем сам не знаю как, очнулся на той проклятой поляне. Все, что произошло с моей группой и жизнью до пробуждения — сплошной мрак. Вот как хочешь, так и понимай.

Матвей Иванович молча слушал мой рассказ, глядя прямо в глаза.

— Не хотел я тебе этого говорить, потому что сам ни черта не разобрался. Переживал, что возьмешь ружье и пристрелишь меня на месте, — уже спокойнее продолжил я. — А к вопросу о медведе… Подозреваю, что браконьеры, в числе которых я находился, сделали какое-то дерьмо. Может и я сам что-то натворил. Видимо, у нас там произошел какой-то конфликт. Что произошло, хоть убей, не помню. Очень хочу помочь тебе во всем разобраться, но не знаю с чего начать…

Повисла напряженная пауза. Я ожидал реакции от лесника, но ее все не было. Не знаю, правильно ли я поступил…

Старик продолжал смотреть мне в глаза так, словно он не человек вовсе, а биометрический сканер, прожигающий насквозь. Как бы скрывать мне теперь было особо нечего, поэтому внутренне я был спокоен.

— Хорошо же ты головой ударился, — медленно произнес он, положив ружье на стол. — Хоть и не понимаю, как такое может быть, но почему-то я тебе верю. Странный случай. Выходит, ты как бы и ни при чем⁈

— Технически — да.

— Угу… Вот только медведю все равно, помнишь ты свои проступки или нет. Он по запаху вычислил и теперь будет мстить. Тебя не тронет, а вот все окружающие тебя люди для него — дело принципа. Единственный способ его остановить — ликвидировать. Без вариантов. Но в сложившихся условиях, это будет непросто. Отстрел медведей запрещен охотхозяйством.

Вновь воцарилась тишина.

Егерь продумывал варианты. Затем он поднялся из-за стола, сунул в рот сухарь. Захрустел.

А я спешно соображал, правильно ли сделал, что рассказал ему тот несусветный бред⁈ О таких вещах кому попало не говорят. Кто знает, вдруг дед сейчас реально слетит с катушек, возьмет ружье да и разрядит, посчитав, что в меня бесы вселились?

Но к счастью, ничего подобного не произошло.

— Есть у меня мысль, кто может просветить по этому вопросу, — наблюдая за мимикой егеря, произнес я. — Тот слабоумный детина, Вязовскин. Его реакция была странной. Дураку ясно, он меня знает.

Эти мысли не покидали меня весь