— И решила назвать его Куртом?

— Да. — Я выбрала это имя, чтобы оно всегда напоминало мне о том, какой лживый у меня муж.

Несу стул на кухню и забираюсь на него, намереваясь спустить Курта. Однако, как только тянусь к нему, он перепрыгивает на стойку, пробегает по ней и запрыгивает на барную стойку перед Сальваторе. Они вступают в нечто вроде противостояния, кот с интересом наблюдает за ним, а муж хмурится. Я уже хочу предупредить Сальваторе, чтобы он следил за своей тарелкой, но Курт успел схватить огромный кусок еды и умчался прочь.

— Это была... рыба? — спрашиваю я.

— Да. А что?

— От рыбы у него расстройство кишечника, – со стоном отвечаю я.

Наблюдая за тем, как Курт жует в углу кухни рыбу, и думая, что ждет меня завтра в туалете, я решаю, что на сегодня с меня хватит. Беру контейнер с остатками мяса из холодильника и возвращаюсь в свою комнату.

Милена выходит из кухни и идет через гостиную, неся с собой еду, оставшуюся после обеда, очевидно, планируя съесть ее в своей комнате. Я решаю, что так дело не пойдет.

— В спальне не есть.

Она останавливается, медленно поворачивается и одаривает меня твердым, напряженным взглядом.

— Ада приносила мне в комнату обед и ужин.

— Но ты же не ела, правда? — Я указываю на барный стул рядом со своим. — Ешь здесь.

— Ну уж нет, не буду есть за одним столом с тобой.

Я хватаюсь за спинку стула и поворачиваю его так, чтобы он стоял к ней лицом.

— Я сказал здесь, — рявкаю я.

Милена вздергивает подбородок, но все же мне подчиняется.

— Ты такой властный. — Она садится рядом со мной и начинает есть прямо из контейнера.

Поразительно, насколько неожиданно нормальной она выглядит. Не знай я правды, никогда бы не догадался, что она принцесса мафии, привыкшая к роскоши. Милена выглядит такой обычной, живя в той убогой квартире, работая медсестрой и имея при себе глупого кота. Почему бы не потратить деньги, которые присылал ей брат? Ногти у нее короткие и не накрашенные, а волосы собраны на макушке простой резинкой. Я видел их распущенными, и это простая стрижка, ничего вычурного. А вот ее лицо. Никакого макияжа. Никаких накладных ресниц. В нашем кругу я не встречал женщин без идеально уложенных волос, безупречного макияжа и в дизайнерском наряде. И все же женщина, сидящая рядом со мной в свободной футболке и джинсах, красивее всех остальных. Милена Скардони — редчайшая находка.

— Завтра мне нужно сделать несколько покупок, — говорит Милена во время еды.

— Возьмешь с собой телохранителей.

— Телохранителей? — Она поднимает на меня глаза. — Во множественном числе?

— Да.

— Я иду в чертов супермаркет. Одного будет достаточно.

— Ты возьмешь телохранителей, которых я тебе назначу, или сделаешь заказ через интернет. Решай сама.

— Просто замечательно. — Она возвращается к своей еде. — Покупать тампоны и кошачий корм с двумя гориллами, идущими за мной по пятам.

— С четырьмя гориллами, — поправляю я.

Она вскидывает голову.

— Четверо? Ты серьезно?

— Милена, не спорь со мной. Все равно ничего не добьешься. Все будет по-моему, или никак.

— Тебе, — она тычет вилкой мне в лицо, — нужна профессиональная помощь.

— Алессандро будет ждать тебя перед дверью в девять. Он будет сопровождать тебя. Остальные члены команды поедут во второй машине.

— Две машины. Чертовски здорово. — Она качает головой и продолжает есть.

Похоже, меня снова игнорируют, поскольку она торопливо поедает еду, явно стараясь сделать все возможное, чтобы избежать зрительного контакта со мной.

— Ты не спросила, что случилось с моей ногой, — говорю я и вижу, что ее вилка все еще на полпути к цели.

— Что произошло с твоей ногой? — спрашивает она, прежде чем откусить мяса.

— Огнестрельное ранение. Транстибиальная ампутация.

Она поднимает голову и смотрит на повязку, виднеющуюся под манжетой рукава моей футболки.

— Похоже, людям нравится в тебя стрелять.

— Бывает и такое.

— Как часто?

— В меня стреляли? — Я тянусь за стаканом воды. — Я сбился со счета. Но если ты имеешь в виду, сколько раз в меня попадали — восемь. Вообще-то, девять, если считать с последним, но это всего лишь царапина.

У Милены удивленно округлились глаза.

— Ни черта себе. Ты что хочешь побить мировой рекорд Гиннеса?

Я игнорирую ее реплику.

— Выйдя за меня замуж, ты тоже стала мишенью, — говорю я. — Теперь ты понимаешь необходимость четырех телохранителей?

— Замечательно. — Она вздыхает и смотрит на мою левую руку, лежащую на поверхности бара. — Тоже огнестрельное ранение?

Значит, она заметила, что я снял перчатку, как обычно делаю перед сном. Я прослеживаю ее взгляд до своей руки, рассматривая многочисленные шрамы, покрывающие мои слегка деформированные пальцы.

— Молоток, — сообщаю я. — Нервы в последних двух пальцах повреждены до необратимого состояния. Я их не чувствую. Остальные в основном в порядке, но у меня проблемы с мелкой моторикой.

— Почему ты носишь перчатку?

— Мне не нравится, когда мне напоминают о моих слабых местах, — говорю я. — Левая рука у меня доминирующая.

— А как насчет ноги? Это тоже слабое место?

— Нет. У меня первоклассный протез, и я хорошо адаптировался. Ну прямо классический пример с учебников. И с ним уже более семи лет. Большую часть времени я забываю про него. — Я протягиваю руку, убираю прядь волос, упавшую ей на глаза, и заправляю ее за ухо. — Тебя это беспокоит? То, что у меня нет половины ноги?

— Нет. — Она улыбается. — Но то, что ты лживый гад, беспокоит.

Я наклоняюсь вперед и вглядываюсь в ее лицо. Ее улыбка не идет ни в какое сравнение с тем, как она смеялась в кафе два дня назад. Улыбка в кафе мне понравилась. А эта мне не нравится. Она какая-то... злая.

Опираясь на костыли, я встаю и наклоняюсь, чтобы прошептать ей на ухо.

— Но я ведь никогда не