Шрифт:
Закладка:
— Сокрытие правды — то же самое, что и ложь.
— Не в моем мире, cara. — Я целую ее оголенное плечо, на котором сползла футболка, и иду в свою спальню.
— У меня завтра ночная смена, — кричит она мне вслед. — Мне нужно быть на работе в девять.
— Ты больше не работаешь в больнице, Милена.
— Что!? Ты не можешь запретить мне работать.
— Я только что запретил.
Звук стула, скребущего по полу, сменяется быстрым топотом босых ног. Спустя несколько секунд она обходит меня и встает, преграждая путь.
— Пожалуйста, не поступай так со мной, — говорит она сквозь стиснутые зубы.
— Прости, дорогая, но я не буду рисковать твоей безопасностью.
Милена тяжело вздохнула и сделала шаг ближе, встав вплотную ко мне, наши тела почти соприкасаются. Она поднимает подбородок и смотрит прямо мне в глаза.
— Ты разрушил мою жизнь, — шепчет она.
Я наклоняю голову, пока наши носы не соприкасаются, как в тот день, когда мы встретились на парковке.
— Я знаю.
Она молчит. Не сводя взгляда, мы долго смотрим друг на друга, кончики наших носов — единственная точка соприкосновения. Казалось бы, прошла целая вечность, но затем Милена резко разворачивается и скрывается в гостевой спальне.
Глава 8
Я брожу по ряду мыльных принадлежностей, когда в кармане вибрирует телефон, оповещая о входящем сообщении.
09:23 Бьянка: «Анджело только что мне рассказал. О чем, черт возьми, ты думала, уезжая в Нью-Йорк? Не могу поверить, что ты мне соврала! Ты в порядке?»
Со вздохом я нажимаю на значок микрофона, записывая голосовое сообщение. Обычно мы с Бьянкой переписываемся, так как она не может говорить, но мне понадобится полчаса, чтобы напечатать все, что я хочу сказать.
— Прости, что солгала тебе, моя попрыгушка. Я в порядке, наверное. Все еще пытаюсь смириться с тем, что все, ради чего я так долго и упорно трудилась, пошло… коту под хвост. Представляешь, в начале месяца я принимала роды на парковке? Было очень страшно, Бьянка, но в то же время самое незабываемое чувство. Сальваторе сказал, что я больше не буду работать. Этот контролирующий сукин сын... Секундочку. — Я поворачиваюсь лицом к мужчине-горе, стоящему в паре шагов позади меня. Я считала Сальваторе странным, но этот парень превосходит его на порядок. По дороге сюда он не проронил ни слова.
— Алессандро, верно? Ты не против? — Я показываю рукой, чтобы он отошел. — Я хочу поговорить по душам с сестренкой.
Мой телохранитель делает шаг назад и скрещивает руки, глядя на меня пронзительным черным взглядом. Я закатываю глаза и продолжаю.
— Про Сальваторе. Я так зла на него! — шепчу в трубку. — Мы уже встречались. Сальваторе и я. Три раза. Он ни разу не сказал мне, кто он, и я думала, что он просто парень, понимаешь? Я поняла, кто он, только когда он пришел ко мне вчера, чтобы подписать бумаги о браке. Он мне нравился, Бьянка. Он мне очень понравился. Мы ходили на свидание, вроде как, а потом он оказался гребаным доном нью-йоркской семьи.
Я беру с полки средство для мытья тела с запахом шоколада и нюхаю его.
— Не знаю, что я о нем думаю. Я ненавижу его за то, что он заставил меня выйти за него замуж и разрушил все мои планы. Если бы могла повернуть время вспять, я бы никогда не приехала сюда. Но отчасти он мне все еще нравится, и это меня еще больше расстраивает.
Я поставила шоколадное средство на место — слишком сладкий запах — и взяла одно с ароматом кокоса.
— Похоже, кто-то пытается его убить, поэтому у меня четыре телохранителя. Четверо! Я в супермаркете, а за мной тащатся четыре парня в темных костюмах. Господи. Вот так моя жизнь перевернулась с ног на голову за двадцать четыре часа. Как Михаил? Лена? Как ты? Спина не болит? Я скучаю по тебе, милая. Прости, что солгала тебе, но поверь мне, я поплатилась за это с процентами.
Я отправляю сообщение и иду к кассе, Алессандро следует за мной, а другой телохранитель идет в нескольких метрах позади. Третий стоит в углу, наблюдая за обстановкой. Четвертый остался у входа. Какой перебор. Что, если я решу выйти на пробежку? Неужели все четверо будут бежать за мной по пятам?
С утра пораньше я поймала Сальваторе, перед тем как он уходил, и сказала, что мне нужно в больницу, чтобы подать заявление об увольнении. Он ответил, что все уже улажено. Улажено! Как будто это подписка на гребаный онлайн-журнал, а не мечта всей моей жизни! Что же мне теперь делать? Может, найти какую-нибудь небольшую частную больницу, закончить там специализацию и работать. Это было бы не так опасно, как работа в большой больнице вроде больницы Святой Марии. Да, это отлично подойдет.
* * *
— Нет, — говорит Сальваторе и возвращается к еде.
— Что? Почему?
— Они не разрешат телохранителям сопровождать тебя в больнице. В любой больнице.
— Они могут остаться снаружи.
— Не подходит.
Я кладу вилку и делаю глубокий вдох.
— Что, по-твоему, я должна делать весь день?
— Все, что захочешь.
— Я хочу работать.
— Все, что угодно, кроме этого.
У меня возникает безумное желание обхватить его шею руками и придушить.
— Я сойду с ума от безделья. Я не могу так жить.
— Я дам тебе денег. Создай благотворительный фонд или что-то в этом роде.
— Благотворительный фонд? — Я смотрю на него. — Я обрабатываю раны и вставляю катетеры. Я понятия не имею, как работают благотворительные организации и как вообще могу их организовать.
— Погугли.
Погугли. Отлично.
— Почему ты настоял на браке со мной?
— Я уже говорил тебе. У меня свои причины.
— Ты поделишься со мной своими причинами?
Он смотрит на меня пронзительными янтарными глазами. Я хочу отвернуться, но не могу.
— Нет, — говорит он и снова возвращается к трапезе. — На следующей неделе мы идем на аукцион. Я планирую купить одну картину. У тебя есть
