– А ты как думаешь?

Он начал осторожно вставать на ноги. Гевин помог ему подняться.

– Пошли, дружище, выпьем по маленькой.

Глава 9

– Поздравляю! Вы прославились!

Флетчер просунул газету в приоткрытую дверь квартиры Ионы. Стоя в прихожей на костылях, тот возился с цепочкой. Газета уперлась в его грудь, страницы рассыпались, когда Иона попытался их подхватить.

– Вам достался целый разворот, – усмехнулся инспектор. – Там ваше дивное фото в форме. Очень героическое. Вам захочется прикупить еще экземпляры, чтобы поместить их в рамочки и развесить по стенам.

Открыв дверь и увидев стоящих на лестничной площадке Флетчера и Беннет, Иона сразу понял, зачем они пришли. Он уже прочитал статью в интернете. В визитке Дели говорилось, что она штатный корреспондент одного из самых скандальных бульварных изданий, и каждый день после выписки из больницы он заходил на сайт газеты в ожидании, не появится ли там что-то. Почти через две недели он начал надеяться, что его миновала чаша таблоидной славы.

До того утра.

– Ну-с? Войти не пригласите? – спросил Флетчер.

Иона неохотно отступил.

– Это надолго? Днем у меня дела.

– На столько, на сколько понадобится. – Флетчер протопал мимо него, от быстрого шага брюки болтались вокруг его тонких голеней и худых бедер, когда он прошел к ближайшему стулу. – Не переживайте, вы не опоздаете на прощание с другом.

Сегодня должна была состояться заупокойная служба по Гевину. Церемония обещала стать довольно мрачной, и Ионе не очень хотелось спешить, чтобы успеть точно вовремя. Однако он знал, что напрасно потратит слова, попросив перенести разговор на потом. Иона не доставит Флетчеру удовольствия ответить «нет».

Беннет вошла в прихожую и жестом пригласила Иону пройти в квартиру.

– Дверь я закрою.

К моменту, когда Иона доковылял до гостиной, Флетчер уже устраивался в кресле, выставив вперед торчавшие, как шипы, коленки. Иона бросил газету на журнальный столик и шагнул к соседнему креслу.

– Я знаю, что все это выглядит паршиво, но я решил, что она психолог, – сказал Иона, усаживаясь. Беннет вошла следом и присела на диван рядом с инспектором.

– Ах, психолог. – Обожженное лицо Флетчера пылало от злости. – Документы она вам показала, нет? Предложила в жилетку поплакаться?

– Хорошо, я совершил ошибку…

– Ошибку? – Инспектор схватил газету и начал яростно листать страницы, прежде чем зачитать: – «Никогда не забуду того, что произошло в пакгаузе», – говорит герой-спецназовец Иона Колли. Герой, слышали? «Разумеется, я испугался, но я не считаю себя храбрецом. Просто делал то, что должно». И это – ошибка?

Лицо Ионы вспыхнуло.

– Я вовсе не это…

– Я еще не закончил. Сержант Колли все еще лечится от ран, полученных при случившемся в том, что источники в полиции отказываются признать секретной операцией по борьбе с нелегальными перевозчиками мигрантов, потерпевшей трагический провал. Четыре человека погибли в заброшенном пакгаузе на набережной с очень подходящим названием Скотобойная. Одним из них стал сержант уголовной полиции Гевин Маккинни, чье тело до сих пор не найдено. Этот пользовавшийся большим уважением офицер лондонской полиции был близким другом сержанта Колли. «Гевин был шафером у меня на свадьбе и отличным полицейским», – говорит Колли.

– Я ничего подобного не говорил, – вставил Иона.

– Ладно, а вот тут просто красота начинается, – продолжал инспектор, не обратив внимания на слова Ионы. – Ни одну из трех жертв не опознали, но теперь мы знаем, что по крайней мере одна из них, молодая женщина предположительно с Ближнего Востока, известная полиции лишь под именем Надин, еще оставалась жива, когда ее обнаружили. При воспоминаниях об этом Колли явно не может скрыть своих чувств. «Очень жаль, что мне не удалось сделать больше, чтобы ее спасти».

Флетчер опустил газету.

– Не шедевр журналистики, но за красочность и эмоции пять баллов, вы не находите?

– Я же сказал, что ничего подобного ей не говорил, – возразил Иона. Его лицо горело. – Как только я понял, что происходит, сразу выставил ее за дверь. Ладно, я проговорился, что девушка назвала мне имя, глупость сморозил. Но и только. Она уже и так все знала о Гевине и явно успела еще с кем-то переговорить.

– И только? – Голубые глаза инспектора сверкнули ледяной злобой на обожженном лице. – Вы обсуждали расследование убийства с неизвестной журналюшкой!

– Да ничего я не «обсуждал»! Господи, вы что, серьезно думаете, что мне хочется, чтобы все это полоскали в бульварных газетенках?

Лицо Флетчера выразило неприкрытое презрение.

– Именно в этом я и пытаюсь разобраться.

– Что вы хотите этим сказать?

Вместо ответа Флетчер развернул газету и поднял ее над столиком. Со страницы на Иону смотрело смеющееся лицо Тео. Иона и раньше видел это фото в интернете, и каждый раз у него до сих пор перехватывало дыхание. Он помнил, как фотографировал Тео в его четвертый день рождения, всего за несколько недель до исчезновения. Ионе по-прежнему слышался восторженный смех сына.

– Улыбочку пошире, Тео! Скажи «кукушка кукушонку купила капюшон».

– Нет! Так не бывает!

– Нужно это говорить, когда тебя фотографируют в день рождения.

– Нет, не надо!

– Ну хоть попробуй.

– Кукушка… кукушпила… пюшон, – выговорил сын и залился смехом.

Щелк.

Флетчер швырнул газету обратно на журнальный столик.

– Отличный пиар, если хотите, чтобы снова заговорили о том деле. Это планировалось? Использовать расследование происшествия в пакгаузе с целью напомнить о случившемся с вашим сыном и посмотреть, может, хоть клочок шерсти получите. Кто знает, если повезет, то можно даже добиться возобновления дела.

– Дела? Вы о деле Тео? – Иона словно споткнулся на полном ходу. – Что вы такое говорите?

– По-моему, настала пора честной беседы, – ответил Флетчер. – Вы ведь не до конца поверили, что ваш сын утонул, так?

У Иона мгновенно пересохло во рту. Он было захотел что-то сказать, но обнаружил, что понятия не имеет, что говорить.

– А какое это имеет отношение ко всему? – с трудом выдавил он.

– Одну секунду, – произнес Флетчер. – Мне интересно знать, верите ли вы в то, что он утонул в коллекторе. Потому что это означало бы, что во всем виноваты только вы.

– Виноват только я, – прохрипел Иона. – Я заснул и позволил ему убежать. И с тех пор мне приходится с этим жить.

– Но нашли только кроссовку, а не тело. В глубине души вас наверняка мучили сомнения. Вдруг обувь не его, может, следствие ошиблось. Или случилось что-то еще. Что-то такое, в чем можно кого-то обвинить.

– Мне не нужно, чтобы кто-то мне говорил, что мой сын погиб. Или что во всем виноват один я.

Иона стушевался, не в силах понять, зачем Флетчер муссирует эту