Саиду к себе. В Кызылтау свадьбу делать не стали. Даже баню там не топили, не стали отправлять туда молодых, нарушив вековые обычаи. Шенгерею не терпелось поскорее привезти невестку в свой дом. После никаха и застолья сразу же вышли в путь. Отец девушки, Поляк Фазылджан, не стал возражать Шенгерею – зачем спорами портить отношения со своим новоиспечённым сватом? И потом, сколько девушку дома не держи – всё равно отдавать надо, дома не удержишь. Да и на большую свадьбу у стариков средств нет. Жизнь всё ещё не наладилась после войны. Особенно мучительны налоги. Сам живи как хочешь, хочешь – ешь, хочешь – голодай, а вот налог государству плати. Вот и платят люди, надрываясь. Да не время сейчас для свадьбы. Обычно свадьбы проводят осенью, когда уже закончились полевые работы, а не во время сенокоса. Фазылджан начал было говорить об этом, но Шенгерей сразу же дал понять, что откладывать до осени это дело он не намерен. «Мы старые, нам уже сегодня нужна невестка!» – отрезал. И надо же, Саида тоже сразу согласилась. Когда вечером, после возвращения с покоса показали ей фотокарточку Карима, она тут же сказала: « Я этого парня видела на сабантуе в прошлом году. Если вы согласны, я согласна!» Видно, она тогда ещё на него глаз положила.

Вот таким образом, всё получилось, как задумал Шенгерей. Ровно через неделю, в следующую пятницу после неудачного сватовства к Зульфии, Карим оказался женатым человеком, а у Бибинур, Латифы и Шенгерея появилась сноха.

Саиду привезли в деревню на трех парах лошадей. Давно ещё, когда были живы братья, отец Саиды смастерил для неё два нарядных сундука. Братья, ныне покойные, старательно помогали тогда отцу. Вот в эти два сундука собрали приданое девушки.

Невестка стала работать, как только вошла в дом! Стала помогать женщинам накрывать на стол. Покормила с ложечки Бибинур-иней бульоном. После того, как гости покушали и посидели, убирала со стола и мыла посуду. А потом помогала свекрови стелить постели на кроватях и лавках для гостей, приехавших из Кызылтау. Протерев пол, по велению свекрови, постелила и на полу – это для хозяев.

Молодым Латифа заранее постелила в амбаре. Когда переделали все домашние дела, невеста пошла ночевать к своему жениху в амбар. Саиде очень нравился её жених, но немного беспокоило то, что он какой-то грустный. Он не был похож на счастливого человека. Казалось, что он чем-то недоволен. «Что ему не нравится? Ай, Аллах, не женят же его, надеюсь, на мне насильно? – с тревогой думала Саида, украдкой поглядывая на него. – Полюбит ли он её?»

Утром гости встали. Попили, по древнему обычаю, чай с блинами, пожелали еще раз молодым счастья, много детей, и уехали в Кызылтау. Саида осталась в доме Шенгерея. Она уже давно встала, подоила корову, пока Латифа пекла блины, затопила баню, приготовила стол. После того, как гости уехали, мыла посуду, кормила Бибинур, убралась в доме. А потом развесила на окнах свои новые занавески, возле печки – новый чаршау.

Вчера молодых пригласила в гости одна джинге со своими детьми, вдова одного из старших братьев Карима на вечер. Саида и Карим стали собираться. Сходили в баню, оделись красиво. Саида надела своё самое красивое платье, голову покрыла большой белой шёлковой шалью с бахромой. Взяли друг друга под руки и зашагали по улице. Оба сильно волновались. На каждом окне – любопытные глаза. Всем интересно – какая невеста пришла в дом Шенгерея. Подходящая ли пара? Так прошли по главной улице, как по сцене клуба. Повернули, наконец, в переулок. Оба легко вздохнули: здесь окон нет, тут только заборы, никто их не видит. Ан нет, оказывается, и здесь есть глаза. Навстречу шли два парня, примерно того же возраста, что и Карим. Смотрят на Саиду, улыбаются. С Каримом поздорововались, смеясь. Рассматривали Саиду не стесняясь, откровенно, не скрывая своего любопытства и восхищения. «Абау, какие пригожие! И что, в этой деревне все ребята такие красавчики, что ли?» – успела подумать Саида, и полетела назад, размахивая руками, как крыльями, от сильного удара по щеке. Потемнело в глазах от удара. Пролетев немного, остановилась. Не упала, удержалась на ногах. Ошарашенно уставилась на Карима. Молчала. У мужа лицо побелело, губы сжались в ниточку, в глазах – злость, кулаки сжаты. Некоторое время молча смотрели в глаза друг другу. Ничего не понимала Саида. Почему ударил её Карим? В чём она провинилась перед ним? «Если хочешь быть моей женой, больше не смей смотреть в глаза других мужчин! Ты меня поняла?» – прошипел Карим. У Саиды сердце завыло, загудело и наполнилось ужасом. Аллах, ошиблась, что ли, Саида, выходя за совсем незнакомого мужчину замуж? Что она о нём знает? Будет ли она счастлива с этим человеком? Вчера жениться, сегодня начать бить жену – где это видано? Похоже, Саида совершила непоправимую ошибку. Ах, если б только можно было вернуться во вчерашний день! Но нельзя вернуться в прошлое. Закрыв горящую щеку шалью, Саида молча зашагала за мужем. И, Ходай, зачем только ревнует? Ведь Саиде он сам очень нравится! Если у неё есть такой красивый, сильный муж, зачем ей другие парни?

Карим тоже шагал впереди молча. Шёл, озадаченный. Он сам не сразу понял, что случилось. Очень уж он разозлился на Саиду. Чего это она, с масляными глазками, рассматривает этих ребят? Она – уже чужая жена! Да уж, не успел ни о чём подумать, кулаки сами пошли в ход. Нехорошо, конечно, с первого дня женитьбы начинать драться. Саида похожа на очень понятливую женщину, можно было только словами объяснить. Всему причиной – то, что у Карима очень плохое настроение. Не с чего было быть хорошему настроению. Накануне никаха с Саидой Карим получил через третьи руки письмо от Зульфии. В письме она умоляла Карима не жениться на Саиде. Писала, что она согласна без разрешения матери выходить за него, что она уже вынесла свои вещи к соседям и ждёт только весточки от Карима. Получив это письмо, ночью накануне никаха Карим вообще не спал. Не знал, как быть. Думал до утра. Так ничего и не придумал. Утром встал и … поехал за невестой в Кызылтау. Правильно он сделал или неправильно – Карим до сих пор не мог понять. Саида красивая, скромная, работящая. Что ему ещё надо? Но у него в душе скребёт. Карим безумно соскучился по не очень красивой, не очень трудолюбивой Зульфии. Эх, увидеть бы её хотя бы ещё раз!