Шрифт:
Закладка:
Когда я оказался в кабине, чучело неторопливо, продолжая удерживать чёрными руками руль, повернуло ко мне голову.
Рот и нос у него отсутствовали, их даже нарисовать поленились. А вместо глаз у чучела были пуговицы. Самые обыкновенные, белые, как на медицинском халате Клавдии. Одна чуть побольше, другая поменьше, и прилеплены криво — одна выше, другая ниже.
Чучело слепо уставилось пуговицами на меня. Не видя, но сверля взглядом как будто насквозь. Я ощутил присутствие чужой враждебной магии до того отчётливо, что захотелось закрыться Щитом.
Однако о Щите сейчас не приходилось и мечтать.
— Только попробуй, — призвав последние силы на то, чтобы активировать цепь, обращаясь к чучелу, проговорил я.
Как мне действовать — понятия не имел. Наверняка мог бы оторвать этой дряни башку голыми руками — но кто сказал, что это что-то изменит?! Тварь явно запрограммирована на какие-то действия. И выполнять их будет до тех пор, пока способна шевелиться. А кода этой «программы» я не знаю. И грузовик несётся на бешеной скорости...
— Тормози, — приказал чучелу я.
Ноль реакции. Но что-то в программе чучела, похоже, сбилось, потому что грузовик ушёл с полосы и теперь, виляя из стороны в сторону, ехал посредине шоссе. Вдали показалась идущая навстречу легковушка. Водитель отчаянно замигал фарами, до меня донесся рёв гудка.
Я схватился за руль. Попробовал крутануть, вернуть машину на полосу, но оказалось вдруг, что смоляное чучело, судя по ощущениям, сработано из стали. Руль меня не слушался. Он не сдвинулся ни на миллиметр.
— Ах ты, тварь! — взревел я.
Цепь. Ну же! Удар!
Кисти чучела отсекло, они так и остались на рулевом колесе. Но руль наконец послушался, мне удалось выправить машину. Легковушка с возмущенным воем пронеслась мимо.
С линий среза, с запястий и кистей чучела потекла чёрная вонючая смола. Она была отвратительно липкой и вязкой. Я понял это, когда попытался сдвинуть свои руки, которые положил на руль, и понял, что не могу. Мои кисти намертво приклеились к смоле.
Да чтоб ты сдохло, чем бы ты ни было!
Я сместился ближе к чучелу, попробовал нащупать ногой педаль тормоза. Для того, чтобы в следующую секунду осознать, что и нога приклеилась. Я не мог ни столкнуть с педали газа ногу чучела, ни надавить на тормоз своей.
В такие идиотские ситуации я ещё, кажется ни разу не влипал. Причем, сейчас я именно влип, в буквальном смысле слова. Обе мои руки и левая нога увязли так, что не оторвать. Да что же ты за дрянь?! Как с тобой бороться?!
Грузовик несся на предельной скорости, чучело выжимало газ на полную. Кабину трясло и подбрасывало. Мы проскочили какой-то перекресток — чудом не столкнувшись с машиной, которая его проезжала. Возмущение водителя этой машины можно было понять — по правилам, я должен был уступить. Но уступить я не мог. Я вообще ничего не мог сделать — ни затормозить, ни хотя бы сбросить скорость! А везение ведь рано или поздно закончится, с большой долей вероятности — на следующем перекрестке. Бесконечно-то везти не может!
Ненавистное чучело продолжало лупить на меня слепые глаза-пуговицы. А потом вдруг начало наклоняться ко мне — так, словно решило поцеловать.
Лицо! Оно целится мне в лицо. Залепит смолой глаза, и я ослепну!
Отчаянным усилием я активировал цепь. Ресурса — ничтожно мало, но других вариантов просто нет. Чучело — голем, это ясно. Какой-то хитро сработанный голем. А способ борьбы с големами я знаю единственный.
Цепь — на шею чучела. Рывок!
Чёрная смоляная голова отделилась от туловища.
Отлетела на приборную панель и тут же намертво к ней приклеилась. Глаза-пуговицы продолжили таращиться на меня — теперь уже с панели.
Чёрная, вязкая смола, когда я отсек чучелу голову, забрызгала и кабину, и лобовое стекло. А теперь ещё забила фонтаном из обрубка шеи. Потекла из-под головы, заливая приборную панель и мои штаны.
Я взвыл. Снова попробовал двинуть ногой, чтобы достать до педали тормоза — без толку. Я самым натуральным образом увяз в смоле.
А впереди снова показался перекресток. На светофоре горел красный. Через перекресток ехали машины... Я откуда-то понял, что ресурса во мне осталось — на единственный удар цепью. Второго шанса уже не будет.
Перекресток приближался. С приборной панели на меня злорадно пялились глаза-пуговицы. Подыхающее чучело не собиралось сдаваться.
— Врёшь, тварь! — вырвалось у меня.
Один удар. Всего один. Он же — решающий. И зависит всё не от силы, а от точности удара — в трясущейся кабине летящего на полной скорости грузовика. При том, что мои кисти, по сути, прикованы к рулю...
Я сосредоточился и ударил цепью по педали тормоза. Тут же понял, что переборщил.
Тормозная система взвыла. Меня швырнуло вперёд. Если бы не руки, намертво прикипевшие к рулю, улетел бы головой в лобовой стекло. Но отделался всего лишь адской болью в кистях.
Машину развернуло. В последний момент я сумел выкрутить руль так, чтобы удар об отбойник пришёлся по касательной.
Какое-то время грузовик ещё волокло по инерции, правым бортом он скрежетал об отбойник. Потом машина встала — в метре от перекрестка.
И в тот же миг, как по команде, потухли глаза-пуговицы на отрубленной голове. То есть, внешне — не изменилось ничего. Но я каким-то образом понял, что чучело наконец сдохло.
Вязкость и клейкость смолы были, видимо, усилены магией. Потому что, стоило лишь разорваться магической связи голема и его хозяина, как я сумел высвободить руки.
Запястья болели. Опухали на глазах. Но хоть шевелятся — значит, связки я не порвал. А боль — чёрт с ней, переживу.
Я с грехом пополам отлепил себя от чучела. Вытащил его с водительского кресла, забросил в кузов. Туда же отправил голову, оторванную от приборной панели, и кисти — вот их было отскрести сложнее всего.
Сел за руль. Развернул грузовик и поехал обратно. Надеюсь, что за время моей отчаянной борьбы с пугалом из детской сказки Наде и Вове не пришлось отбиваться от его товарищей.
Глава 8. Лаборатория
Надей и Вовой я мог бы гордиться: команду «скрыться в лесополосе и не отсвечивать» они выполнили чётко. По крайней мере, с дороги я никого не увидел.
Призывно посигналил. Потом сообразил,
