Шрифт:
Закладка:
Я рассказываю коротко, захлебываясь страхом за Маринку. Костров не разменивается на лишние беседы:
– Понял. Не переживай, я привезу её домой.
На секунду колет от этого «я», в котором нет места для меня. Мы не поедем вместе, не будем упиваться молчанием или обмениваться короткими репликами. Но потом я понимаю, что ехать за мной – сделать лишний крюк. Времени нет, чтобы тратить его на мою придурь.
Важно то, что Костров не отказался, не свалил всё на нехватку сил и «ваши проблемы».
– Как ты узнаешь адрес?
– Спрошу у организаторов. Позвоню тебе позже. Не волнуйся. Всё будет хорошо.
Он припечатывает меня этими простыми словами, и дышать становится чуточку проще.
***
Я не могу уснуть, но не могу и заниматься чем-то полезным. Всё валится из рук. Перед глазами пляшут мушки. Зачем я оставила Маринку одну? Надо было вернуться за ней после нашего… кхм… общения с Денисом. Забрать. Силком утащить от этого дьявольского места, где всё пропитано железом и солью.
Почему я спокойно отпустила её незнамо с кем? Даже имя какое-то пластмассовое, ненатуральное. Сэм. Как герой боевика, но не парень, с которым можно провести вечер.
Мне хочется сорваться с места, прыгнуть в такси и поехать спасать подругу. Знать бы, куда ехать. По запросу «Серебряные ручьи» не выдает ничего толкового. По запросу «Золотой дождь» выдает очень много всего, но совсем иной тематики.
Да где же Денис?!
Звонок от Маринки настигает меня в момент, когда я, чтобы занять руки, в сотый раз намываю поверхности комнатки. Жалкие десять метров надраены до блеска, но я вновь смачиваю тряпку и протираю ещё и ещё.
– Марина… – выдыхаю в трубку.
– Ты не поверишь, что только что произошло! – с придыханием произносит подруга, которая уже не выглядит испуганной. – К Сэму приехал Костров!!! Он просто вытащил меня из туалета и увел с собой. Не представляю, откуда он там взялся, но это было так… мужественно. Он довез меня до самого дома, прикинь?
Я облегченно выдыхаю, и в этот момент телефон вибрирует вновь. Звонок. Денис. Он тут же сбрасывает, понимая, что я разговариваю по другой линии.
Перезвоню позже.
– Я рада, что всё хорошо кончилось.
– Что-то мне подсказывает, Дэн оказался там неслучайно. Вдруг он специально искал меня? Мне кажется, у нас есть шанс, – хмыкает подруга, и внутри меня скручивается тугой узел. – Он так на меня смотрел, хоть и не притронулся. Как думаешь, Костров точно не заднеприводный?
– Точно, Марин, даже не сомневайся.
Я сбито прощаюсь с подругой, радуясь тому, что всё закончилось без происшествий, но содрогаясь от одной мысли: я своими руками привела Дениса в лапы к Маришке, которая теперь не отстанет, пока не разденет и не оседлает его в благодарность за спасение.
– Мне позвонила Марина, спасибо тебе, – благодарю Кострова, когда тот отвечает на звонок.
– Не за что. Сэм не такой придурок, чтобы насиловать девочек, просто у него проблемы с травой и алкоголем. Надрался, адреналин подскочил, его и накрыло. Мне кажется, завтра он даже не вспомнит, что приглашал к себе красивую девицу и предлагал ей вылизать ступни.
Красивую…
Я закусываю губу. Так, Верещагина, успокойся. Он тебе ничего не обещал. Наоборот, неоднократно давал понять, что между вами что угодно, кроме отношений.
Дружба с отягчающими обстоятельствами, не более того.
– Спасибо, – повторяю осипшим, словно прокуренным голосом.
– Ага… – Я не вижу, но мне кажется, Денис взъерошивает волосы пятерней. – Ты как?
– Я? В смысле?
Вопрос выбивает из колеи. А что со мной будет-то? Ну, немного понервничала, но космы не драла, не рыдала и успокоительными таблетками не закидывалась.
– Что-нибудь болит? – спрашивает с секундной заминкой, будто смутился своему вопросу.
Ох, он ведь совсем про другое.
– Всё в порядке.
– Значит, ты не передумала дружить?
Ха-ха. Прекрасный вопрос. Боюсь, добровольно с крючка под названием Денис Костров я отныне не слезу.
– Не передумала, – отвечаю с тусклой улыбкой и добавляю, сама поразившись своей храбрости: – Но в следующий раз я сверху.
Катя возвращается такая понурая, словно отпуск наедине с Александром не принес ей никакого удовлетворения. Кидает чемодан в угол, молча рушится на кровать. Я поднимаю глаза от книжки, которую безо всякого интереса почитывала, и интересуюсь:
– И тебе привет. Что-то случилось?
– Он точно мне изменяет, – скрипит зубами подруга. – Кобель недобитый. Я думала, мы проведем время вместе, и у него отсохнут любые намерения. А он этой своей большезадой стал писать, стоило нам сесть в электричку. Ещё прятался от меня как подросток, ручонкой экран прикрыл, типа не увижу.
– Что писал?
– «Привет, сегодня всё в силе?», – передразнивает она. – Представляешь, я его неделю объезжала как полоумная наездница, чтобы никаких сил на других баб не оставалось, а он только сеть поймал, как начал строчить своей корове толстопопой. Чем его моя задница не устроила?
Катюшка осматривает свой зад – прекрасный и упругий – в зеркале, заливаясь слезами. Мне приходится успокаивать её вначале чаем, а затем заначкой в виде мартини. Сама я к алкоголю даже не притрагиваюсь. Мне кажется, когда в моей жизни появился Денис Костров, в дополнительных стимуляторах пропал всякий смысл.
Катя рыдает навзрыд. М-да, кто-то определенно забылся. За Катьку я любому глотку перегрызу, а грызть глотку Александра – вообще особой силушки не потребуется, он же хилый и нерасторопный.
Следующим утром я отлавливаю Сашу среди студентов-программистов и силой втаскиваю в пустующий кабинет. Он упирается всеми конечностями и бубнит что-то о паре по сопромату и злющем преподавателе Измайлове[1], который творит с прогульщиками страшные вещи. Мне откровенно плевать, кого он там прогуливает.
Пихаешь свой член в других девиц? Получай.
Катюха, кстати, так сильно мучилась похмельем, что в институт дойти не смогла. Лежала всё утро с полотенцем на лбу и издавала стоны раненого моржа. Оно и к лучшему. Не будет защищать этого альфа-самца на выгуле.
– Окс, ты чего буянишь? – возмущается Саша, поглядывая на дверь в надежде, что сейчас та откроется, и его спасут от расправы.
– Я не буяню, а пришла совершить возмездие. Ты козлина последняя, в курсе?
Парень поправляет очки в толстой оправе и даже не находит, чем возразить. То ли согласен с моим определением, то ли, кроме невнятного «м-е-е-е», ответить нечего.
– Что молчишь? – надвигаюсь на него неотвратимым предчувствием конца, и Александр робко шагает назад. – Признаешь свою вину?
