Коридор кажется бесконечным, или это я иду слишком медленно, едва переставляя ноги? Вылетаю на улицу и долго перевожу дыхание. Мне кажется, что воздух застревает в горле рыбьим пузырем. Перед глазами пляшут мушки. Я боюсь даже обернуться на здание клуба, потому что мне чудятся крики зрителей, долбящие по стенам: «Добей! Добей! Добей!»

Сколько я так стою, не в силах сдвинуться, окаменев? Ноги будто приросли к асфальту.

Может быть, вернуться?

Или лучше уйти?..

– Вот ты где… – внезапно раздается за моей спиной с легкой горечью, и талию стягивают в кольцо рук.

***

Голос Дениса мурашками разбегается по позвоночнику. Я оборачиваюсь медленно, боясь увидеть свежие кровоподтеки на лице, которое недавно изучала пальцами. Но, кроме припухшей губы и ссадины на скуле, нет ни единого повреждения.

Целый…

Денис насмешливо склоняет голову.

– Поймал. Пыталась убежать?

– Ты… ты что, просто ушел?

В голову не приходит правильных вопросов или слов. Даже ругаться за его молчание не получается. Плевать, главное – с ним всё нормально.

Зачем он участвует в этих ужасных боях?! Чего пытается добиться?

– Нет, для начала я завалил этого упыря, а уже потом ушел, – хмыкает Денис, не отпуская меня от себя, будто не может расцепить рук. – Как ты смогла пройти в клуб?

– Марина где-то достала приглашения. Я даже не знала, куда мы идем… – голос срывается, и только теперь я понимаю, как сильно волновалась за Кострова. – Почему ты не ответил на СМС?!

Он растерянно опускает глаза, лицо темнеет, и закушенная губа чуть кровоточит.

– Извини, не было возможности. Я хотел… но…

Обрывает себя на полуслове. Хотел, видите ли! Ну-ну! Я места себе не находила, заочно прокляла его, надумала себе всякого, а он хотел, но не смог!

Глупая отмазка.

Зачем тогда бежал сейчас за мной?

Почему просто не отпустил?

Я бы ушла и никогда уже не вернулась.

– Хотел… – повторяю тоном, не предвещающим ничего хорошего. – Знаешь, куда ты можешь пойти вместе со своим хотением?

От закипаювщего негодования кулаком бью ему в грудь, но Кострову мой гнев – как слону дробинка. Даже не шелохнулся. Смотрит внимательно.

– Извини меня. Мне нужно было побыть одному.

Не отпускает.  Держит так крепко, точно мы впаялись друг в друга, соединились намертво. Слились в единое целое.

Сама не замечаю, как начинаю всхлипывать.

– Прости меня, идиота. Ну что ты? Чего плачешь? – убаюкивает он меня. – Т-ш-ш. Пойдем в машину.

Авто Дениса стоит за клубом, на небольшой парковке, полностью уставленной новенькими иномарками. М-да, не бедные гости сюда шастают. Впрочем, других на закрытые бои не зовут.

Костров усаживает меня на заднее сиденье. Гладит по волосам, собирает уголком пальца слезы.

Его руки блуждают по моей спине, и дыхание хрипнет, стоит мне взглянуть ему в глаза. Костров притягивает меня ближе, и я ловлю цитрусовый отголосок туалетной воды. Слышу биение сердца, которое сливается в унисон с моим собственным.

Секундная заминка.

Наши губы встречаются.

Двери закрыты, и тонировка мешает случайным зрителям подсмотреть за нашим безумным поцелуем. Голая страсть. Обнаженные нервы. Мне мало этих касаний, мало умелых пальцев, что поглаживают мои плечи. Слизываю с его губы соленую капельку крови точно жгучий токсин.

Он не торопит. Не мешает. Даже не пристает в прямом смысле этого слова, потому что движения хоть и пьяны, но вполне целомудренны. Не пытается стянуть с меня белье или платье, как в прошлый раз. Позволяет оглаживать налитые мышцы под тонкой тканью, но не намекает, что опустить ладонь можно и ниже.

Если я откажу, он просто довезет меня до дома и уедет.

Вновь исчезнет.

Умолкнет.

Не знаю, почему он кинулся за мной, если четко дал понять: между нами нет ничего общего. Не понимаю. Но хочу продлить минуты наедине друг с другом. Испить до конца тот сладкий яд, из которого состоит Денис Костров.

– Я никогда ни с кем не была, – внезапно признаюсь, хотя правильнее было бы подвести разговор как-то иначе, а не высказываться в лоб.

– Что? – Денис отстраняется от меня с удивлением.

Разумеется, в наше время в двадцать лет быть девственницей – практически приговор. Клеймо. Позорная метка.

Кому нужна старая дева?

Никому.

– О чем ты? – уточняет, склонив голову набок.

– Я никогда не была с мужчиной. Просто не могу решиться, – признаюсь я в том, о чем раньше никому не говорила, даже подругам. – Мне кажется, будет дико больно. И если мы сейчас…

Облизываю пересохшие от волнения губы. Знакомая волна ужаса разрастается в груди и затапливает собой остальные эмоции.

– Я не собираюсь к тебе приставать, Оксана, – отвечает твердо. – Заднее сиденье авто – не то место, где хорошая девочка вроде тебя должна лишиться девственности. Успокойся. Всё хорошо.

Он застегивает ширинку, одергивает задравшуюся майку. Рука его ложится на дверную ручку.

Всё кончится прямо сейчас и никогда уже не случится.

Когда ты сама попросишь…

Готова ли я попросить? Мне всё ещё страшно? Откуда эта дрожь, что разносится по телу?

Моё горло сведено судорогой, но спираль внизу живота всё не может раскрутиться. Я издаю новый всхлип, но теперь от понимания: всё будет кончено. Ерзаю по сиденью, выдавая с головой истинные чувства.

Страх только в голове. Где-то на подкорке, но он давит на меня, разрастается, ширится. Тело же изнывает от желания иного рода.

– Денис, ты не понимаешь. Я… я…

Мне физически сложно выдавить из себя простейшую фразу: «хочу тебя».

Денис смотрит на меня. Оценивающе. Словно всё для себя решил, но дает мне последний шанс. Одуматься? Спастись? А затем почему-то его ладонь возвращается на моё бедро, и поглаживания становится сильнее, жестче.

– Значит, ты просто боишься боли? – задает спокойный вопрос, будто мы обсуждаем выставку картин. – Почему? Если ты никогда не пробовала, откуда тебе знать про боль?

Всё бы ничего, но ладонь его при этом очень уж откровенно ощупывает мою задницу.

– Если ты скажешь – я уйду, – шепчет он, языком проводя по моей шее как по оголенным нервам. – Если скажешь, чтобы не возвращался – даже не попытаюсь. Но если ты хочешь, чтобы я остался – ты должна расслабиться и попросить.

– Денис… – голос мой трещит, но рука касается возбужденного члена через ткань джинсов, и я понимаю, что помешательство наше обоюдное. – Ты…