Обнажив внутреннюю сторону бедра, как раз на уровне его глаз, я пропустила между ног подол так, чтобы он надежно скрыл отсутствие на мне трусиков. И, по-прежнему будучи босиком, поставила носок на кресло ровно между ног Эрика. Для лучшего, так сказать, обзора.

При виде руны он выпрямился, и мое колено уперлось ему в плечо. Меня обожгло совсем как в детстве, когда в селе бабушка топила печь, а я ее касалась ненароком разными частями тела, когда играла на полатях.

Нет, он определенно не был настолько горячим раньше. Я бы заметила.

Свет из камина был слабый, оранжевый, и на моей коже тут же стали пританцовывать тени. Я поразилась разнице между нами: моя кожа даже в полумраке кабинета оставалась светлой, почти белой, тогда как кожа Эрика казалась на несколько тонов темнее, хотя при свете дня эта разница не была столь заметна.

Его темные пальцы, резко выделяясь на фоне светлой кожи, легли на кожу у колена и поползли выше. Не было необходимости чертить весь путь, но желания возмущаться у меня не было тоже.

Он словно вел по моей коже раскаленным угольком.

Когда коснулся руны, я вздрогнула. Он наклонился ближе, обжигая дыханием бедро, очень внимательно рассматривая радужные переливы на коже.

Я задышала быстро и часто, когда Эрик указательным пальцем медленно повторил узор руны на моей коже. Очень боялась, что сейчас услышу: «Чья она?», но вместо этого он спросил:

— Других нет?

Я истово замотала головой.

Эрик тут же поднял глаза. Черт! Перестаралась!

— Что такое, Рин? Есть что-то еще, о чем ты мне не сказала?

Облизнув пересохшие губы, я сказала:

— Может быть.

Его темно-янтарные глаза остановились на мне.

— Говори.

Врать сейчас было равносильно самоубийству.

— Я видела сон или видение, пока была в обмороке, — выдавила я. — И в том сне или видении… Я видела молнии совсем как те, на плакате Дорма, хотя никогда раньше не видела их. Это знак Кровавой Молнии?

Пальцы Эрика больно впились в бедро, когда он произнес:

— Это герб королевской династии буревестников.

— О? — выдохнула я, стараясь никак не выдать внешне своего смятения. — Так это твой королевский герб, Эрик?

— Мой тоже. Культ поклоняется моему отцу, Рин, поэтому они выбрали его герб и назвали себя Кровавой Молнией в его честь.

— Ясно, — пролепетала я.

Кем же был тот буревестник? Эрик или другой? Господи, как же узнать это наверняка?

Да нет, это точно был Эрик. Стая на грани вымирания, король исчез, ну с какой стати ему являться в моих видениях? Да и был он довольно свеж и бодр для того, кто вот уже больше трехсот лет считается погибшим, ну правда же?!

— Судя по твоему лицу, есть что-то еще, о чем я должен знать, — он даже не спрашивал. — Ты, вероятно, не вполне понимаешь, на что я только что решился ради тебя, если снова не рассказала мне всей правды. Я повторю, что еще я должен знать, Рин? Ты не девственница, на тебе все-таки есть моя руна и ты…

— Я спала с другим мужчиной в тех видениях!

Вот теперь он не только выпрямился, теперь он медленно поднялся на ноги во весь рост. Снова появилось то странное недоброе ощущение, что он как бы заполняет собой все свободное пространство в комнате. А температура подскочила, должно быть, градусов на десять.

— Скажи мне, что я неправильно тебя понял.

Я обреченно покачала головой.

— Боюсь, ты все правильно понял. Там были каменные стены, вот этот герб… и мужчина.

— И после этого на тебе появилась руна.

— Да.

Эрик вдруг сжал мое запястье, закатав рукав, как перед забором крови в поликлинике, и провел пальцем вдоль всей руки, едва шевеля при этом губами. На коже моментально появилась радужная, как пыльца фей, россыпь. Было щекотно, но меньше всего сейчас хотелось смеяться.

Эрик прочертил блестящую линию на моей коже до самого плеча… и перевернул руку.

Блестящая пыль тут же осыпалась на ковер.

— Чрево Королевы, — ругнулся он. И снова посмотрел на меня. — Ты и в ту самую первую ночь с ним спала? Раз спрашивала меня, было между нами что-то или нет?

Я только кивнула. Он стал мрачнее тучи.

— Что это значит, Эрик? — прошептала я. — Кто этот мужчина и кто он из буревестников?

— Есть только один способ проверить.

— Какой?

— Снова увидеть его.

— Что?! Думаешь, это подходящее время для знакомства? «Эй, привет! А не могли бы мы перестать трахаться хотя бы на минуточку и познакомиться?», так что ли?

Он сверлил меня темным взглядом, когда придвинулся вплотную.

— Ты не видела его лица?

— Нет.

— Слышала голос?

— Ничего! Только чувствовала, как… Тебе точно не понравится, что я чувствовала, если начну это описывать!

— Да, давай лучше обойдемся без ощущений.

Он вжал меня в запертую дверь и сказал:

— Тебе не нужно будет болтать или знакомиться с ним, Рин, если ты снова окажешься там. И если это так сложно, учитывая обстоятельства. Просто коснись его груди над сердцем. Хотя бы это ты можешь сделать, пока будешь чувствовать… все, что вы, женщины, обычно чувствуете, когда спите с кем-то, — процедил он.

— Коснутся его? Почему? — спросила сбитая с толку я. — Что это, проклятье, даст? Что такого я могу нащупать на его груди?

—   Ты сразу поймешь, как почувствуешь.

—   Допустим, — протянула я. — Но как... Как мне снова оказаться там? Разве в видения такого рода можно вернуться?

—   Ты находишься в Гийлире, где Время шестая стихия. Конечно, это возможно.

—   И как это сделать? Есть специальные заклинания, зелья, ритуалы?

—   А что произошло в тот раз в лесу, когда ты оказалась там?

Я уставилась на него широко раскрытыми глазами, а Эрик спросил, прищурив абсолютно черные непроницаемые глаза:

—       Начнем здесь или наверху, Рин?