Неужели и правда совесть свое взяла и Владимир посчитал нужным отдать чужое?

Зачем бы ему лгать сейчас? Кажется, он в самом деле к маме тепло относился.

Что ж… Очки монстра немного спишем…

Это делает ему чести, если он так решил.

— Знаешь, я думал, что Нина отвернется от меня, — улыбнулся мне Владимир, чего раньше почти никогда не делал. — Кому нужен практически разоренный бизнесмен и политик? Я думал, что уже не выплыву. Но именно твоя мама внушила мне, что все еще можно исправить, была рядом и заставляла меня работать и верить в лучшее. Только благодаря ей я смог преодолеть этот финансовый кризис, и конечно, теперь считаю, что должен вернуть тебе сполна. Считай, что ты была моей инвестицией. Твоя квартира, то есть. А теперь я приумножил твой капитал и верну с процентами новой квартирой с отделкой и мебелью в хорошем районе. Ты и Нина это заслуживаете. Как тебе такое предложение?

— Я считаю, что это благородно с вашей стороны, — ответила я. — И честно. Не каждый бы сделал это, зная, что тот, кому слово было дано, уже ушел от нас в лучший мир. Вы же маме обещали, а не мне. Но мне импонирует, что вы готовы нести ответ и передо мной. Если вы сдержите свое обещание, конечно.

— Я всегда держу свое слово, Кристина, — твердо заявил Владимир. — Твоя мать была для меня не пустым местом, и я считаю своим долгом устроить и твою судьбу. Ты получишь квартиру, образование. Ты ни в чем не будешь нуждаться. Только… Все это ты получишь, если не станешь встревать в наш семейный бизнес. Ты понимаешь, о чем я?

Это он Ветрова-младшего назвал бизнесом? Ну да, он для него тоже не человек, а инвестиция. Владимир говорит метафорами и аналогиями такими, какими говорят только дельцы и бизнесмены. Деньги, деньги, деньги, инвестиции, приумножение капитала.

— Архип, — тихо отозвалась я.

— Умница, — также тихо мне в том отозвался он. — Скажу откровенно: после брака Дины и Архипа мы планируем слить свои капиталы, и это очень важно для нас обоих. Пожалуйста, не влезай в это. И тогда у тебя будет все, что захочешь. А главное, свобода.

На последнем слове он сделал ударение.

Нет, дорогой опекун. Очки монстра начисляют тебе обратно.

Прикинулся тут добрым и сострадательным, а по факту он просто пытается меня купить, обрисовав перспективы жизни с его помощью, или же наоборот…

«Сгниешь в монастыре» — так звучало набатом в голове его голосом.

Он такого не говорил, но это был логичный вывод из других его осторожных угроз.

Боюсь, если пойду на поводу у чувств, таким осторожным дядя Володя перестанет быть.

— Ты меня услышала, Кристина? — хмуро смотрел на меня мамин муж, в лапах которого я теперь осталась на растерзание. — Сытая жизнь против того, что ты потеряешь все. Абсолютно все.

О, кажется пошли угрозы и жизни, или мне уже чудится это?

Ну, в любом случае, такая его фраза не предвещала ничего хорошего.

Я испугалась. Сердце забилось в груди словно заведенное, руки заледенели.

— Я вас услышала, — подняла я на него глаза.

По моему взгляду Владимир прочел, что я понимаю его в полной мере, остался этим доволен и его лицо разгладилось.

— Иди к себе, Кристина, — откинулся он на спинку кресла. — И будь умницей. Не заставляй меня быть с тобой очень строгим.

— Я постараюсь, — кивнула я.

А что мне угрожает? Архип и так вернулся к Динке, тоже побежал, видимо, на запах денег. А может, его папочка его шуганул еще чем, он мог. Но в любом случае, отцы Дины и Ветрова нас разлучили, и могут быть вполне довольны собой. Вряд ли у нас теперь что-то может быть…

— Доброй ночи, — сказала я, отметив, что стрелки часов перевалили за девять.

Я вышла из кабинета Владимира и поднялась к себе, пытаясь справиться с дрожащими от страха ногами. Кое-как дошла до своей комнаты, но едва очутилась внутри, как угодила в руки…к Архипу!

— Крис, малышка моя, — тянул к себе меня парень и целовал все, что попадалось ему: плечи, лицо, волосы… — Я чуть не сдох от тоски по тебе.

— Ты… — выставила я руки ему в грудь и попыталась оттолкнуть, в тот время как мои губы искали его… — Ты с ума сошел, Архип? Что ты делаешь в моей комнате? Нас увидят!

14

— Я смотрел, никого нет в коридоре.

— А Дина?

— Она спит. Я…снотворного ей дал.

— Надеюсь, это не что-то плохое?

— Нет, обычные таблетки. Мама пьет их иногда от бессонницы. Дина не проснется до утра. Я напросился ночевать, чтобы усыпить ее и увидеть тебя. Снежинка моя… Натерпелась ты. Я с ума сходил, пока не мог быть рядом, поддержать тебя.

— А как же Дина? — спросила я.

— Ты разве не поняла? — смотрел на меня Архип. — Она мне не нужна. Она лишь повод видеть тебя.

— То есть, ты решил изобразить с ней отношения, чтобы видеть меня? — мои глаза полезли на лоб. Надо же такое выдумать!

— Да, да! — снова целовал он меня, не давая вырваться. — Я не знал как еще… А это отвлечет внимание от нас. Я буду делать вид, что все осознал и типа с Динкой.

— И ты хочешь целовать меня после нее? — толкнула я его, но не смогла с ним справиться. Ревность жгла меня, хоть я и понимала, что не имею никакого права ревновать Архипа. Для нас всех будет лучше, если его вранье станет правдой, и он останется с Диной. А я — с разбитым вдребезги сердцем. Но живая и свободная…

— Я не целую ее, — покачал головой Архип, впиваясь пальцами в мою кожу, а взглядом — в пересохшие губы, которые он хотел терзать снова и снова. — Никого больше не целую. Я только твой раб, Снежинка.

И он жадно припал к моим губам, увлекая меня совершенно сумасшедшим поцелуем, полным тоски, боли и выплеснутый любви.

На какое-то время я потеряла разум, я целовала его в ответ, обнимала, пытаясь восполнить эту дыру в сердце от разлуки. Я обнимала его крепкие плечи, впервые ощущая себя тепло и почти хорошо в его руках и тихо плакала. Только сейчас осознала, как сильно мне не хватало этого мальчишки рядом, которого раньше я звала придурковатым мажором!

«Я люблю тебя, мажористый придурок! Люблю!» — хотелось мне кричать, но я себя сдержала. Да и рот был занят…

— Архип… — тихо позвала я его, когда мы, в обнимку