— Илья, останься, — Вероника тут же вцепилась в мою руку. — Не надо нам никакой пиццы. Давай может еще раз яичницу поедим, а?

— Хватит тебе уже трястись. Ушел твой братик-извращенец и не вернется.

— Он мне не брат, — она опустила глаза. — И тетя моя ему не мама, а мачеха. Это сын ее мужа.

— Тогда ясно, — протянул мрачно. — Пристает к тебе?

Ее щеки залила краска, а ответа не последовало. Я вздохнул и сжал челюсти:

— Сейчас схожу за пиццей, мы поедим и ты расскажешь мне, что у вас произошло.

Вероника отвернулась, выпуская мою руку, и я быстро ушел к машине. Принес еще тепленькие коробки и разложил их на столе, раскрывая. Аппетитный аромат заполонил всю комнату, а я настолько хотел есть, что рисковал подавиться слюной.

— Как вкусно пахнет, — протянула Вероника, поднимаясь на ноги, и выставив перед собой руки направилась ко мне.

Поймал ее руку, направляя к столу и усадил на старенький стул.

— Ешь, сейчас дам лекарства.

Она коснулась коробки и осторожно взяла кусок. В этот раз не стеснялась. Может просто сильно хотела есть, а может подпустила меня чуточку ближе. Всучив ей таблетки, я дал ей запить, а потом тоже взял себе кусок. Мы ели молча, набивая животы, а после второго куска я поднялся и поставил на плиту чайник.

— Спасибо, очень вкусно, — поблагодарила Вероника, пальцами нащупывая бумажную салфетку, что я положил рядом, и вытирая губы.

Должен признать, название кафе себя оправдало. Было не только съедобно, но и действительно вкусно.

— Ешь еще.

— О нет, я лопну, — прыснула она, отрицательно мотая головой.

Я сел рядом, внимательно вглядываясь в ее лицо.

— Рассказывай, Вероник. Что у тебя за братик такой чудесный и почему ты молчишь перед тетей о его приставаниях?

— С чего ты вообще взял, что он ко мне пристает? — нахмурилась она.

— Потому что видел, как он тебя глазами сжирал, пока ты понятия не имела, что не одна в комнате. А его, между прочим, тетка к тебе на ночь отправила, — напомнил я. — Или у вас отношения? И это все нормальным считается?

— Не приставал он ко мне… — тихо ответила Вероника, теребя салфетку. — По крайней мере раньше. Я бы сказала, вообще не замечал. Все началось недавно, после моего приезда на каникулы.

Я закатил глаза. Девчонка красивая, а парень козлина. Вот и дымится между ног.

— В день, когда меня сбила машина, он напился и начал приставать. Я сбежала из дома посреди ночи и… потом оказалась в больнице со сломанной рукой и незрячая. Дениса с этого дня я не встречала.

— Почему тетке не рассказала?

— Потому что мне не поверят. А отец его скажет, что я сама виновата, кручу задом перед взрослым парнем, да еще и накажет. Но я не кручу. Мне противен и Денис и вся его петушиная компания.

— Вы спали? — спросил в лоб.

— Ты спятил? — фыркнула Вероника, краснея до ушей.

— Просто спросил, — ответил невозмутимо.

Девчонка не маленькая, знает уже, откуда дети берутся.

— Нет! И не собираюсь.

— Если не попробуешь поговорить с тетей, обязательно переспите. И боюсь, спрашивать твоего разрешения этот боров не станет. Именно потому, что его отец скажет, что ты сама виновата, — продолжал глаголить суровую истину. — Ты хоть понимаешь, что если бы я уехал, этот вечер для тебя мог закончиться по-другому?

— Если бы я могла, если бы не случилась авария, я бы уехала, у подруги бы пожила, может нашла бы работу — заговорила она сбивчиво, с затаенным отчаянием. — Но сейчас я ничего не могу. Даже элементарно покормить себя не в состоянии!

— Все наладится.

— Да с чего ты взял? Тебе легко говорить, потому что ты видишь, что вокруг тебя творится. Видишь день сейчас или ночь. А я кроме пустоты ничего не ощущаю. И не только в глазах, но и внутри. Я просто не готова так жить. Уж лучше бы меня насмерть переехало, всем было бы легче. Даже тебе не пришлось бы сейчас со мной возиться.

Я молчал, не находя слов. Буквально полчаса назад я считал, что эта девчонка сильная, что она не падает духом. Но нет. Все это — просто защитная маска, а внутри она переломана в мелкие щепки. И мне хотелось поддержать ее не из жалости. А из-за того, что действительно хотел верить в успех операции.

— Всего две недели Вероника. Терпи. Врачи все сделают как надо, поняла?

— Я терплю, — она сжала кулаки. — Это приход Дениса выбил меня из равновесия.

Я коснулся ее щеки. Нежная кожа ощущалась под ладонью как мягкий бархат. Вероника вздрогнула от неожиданности и широко распахнула глаза.

— Не бойся. Не обижу, — успокоил ее. — Я обещаю, этот твой братик сегодня же забудет, как тебя зовут, и дорогу сюда тоже забудет. Ты мне веришь?

Она с сомнением сдвинула брови, обдумывая мои слова, но все же кивнула.

— Вот и отлично, — улыбнулся мягко. — Я сейчас отойду, позвонить кое-кому. Подожди, хорошо? Потом посмо… — я затих, чуть не сболтнув глупость. — Послушаем фильм.

Ее губы расплылись в нереально красивой улыбке. Я залип, глядя на нее.

— Это значит, ты останешься еще ненадолго?

— Останусь, — кивнул я.

Причем дольше, чем Вероника рассчитывала — до утра. Только пока что я не спешил говорить ей об этом, чтобы не пугать. Успею еще что-нибудь придумать.

Глава 12

Как только я вышел из избы, закрыв массивную дверь поплотнее, набрал номер Димы Драгина, хорошего знакомого моей семьи, который работал в правоохранительных органах. Мой отец и Загороднев старший помогали ему в начале службы, они сдружились, а потом Димыч несколько раз вытаскивал наши с Ильей задницы из различных передряг. Последний раз я обращался к нему, когда нужно было замять уличную драку Загороднего, не придавая огласке, и мне не очень хотелось беспокоить его так скоро, но…

— Дай угадаю, — прозвучал чуть насмешливый голос Драгина, как только соединился вызов. — Проблема?

— А ты как всегда в точку, Димыч. Здорово.

— И тебе не хворать. Что случилось рассказывай, у меня свидание.

— Круто, — присвистнул невольно. Драгин полгода назад развелся, и отпустить пятилетний брак не мог довольно долго. Все пытался жену вернуть. — У меня типа того тоже.

Я осмотрел унылые деревянные стены сеней, заваленные старым хламом, и почесал макушку. Романтичное такое свидание выходит, как в пятизвездочном отеле. Только вместо люксового номера перед глазами затхлая избушка, шикарную девушку-модель заменяет загипсованная слепая девчонка, а за окном не тротуар с цветочными клумбами, а грунтовая дорога, усыпанная коровьими лепешками.