— На этажерку вчера клала перед сном, — прозвучало в ответ. — Сейчас я редко им пользуюсь. Так, чтобы вызовы принять.

Подошел к указанному месту и взял телефон с заваленной какими-то запыленными коробочками полки.

— Пароль блокировки стоит?

— Я похожа на ту, кто сейчас в состоянии пароли вводить? — тут же огрызнулась Вероника.

И то верно. Прикусил язык и залез в контакты. «Тетя Вера» высвечивалась в последних входящих звонках. Нажал на вызов и отдал телефон владелице:

— Сама сообщи, пожалуйста.

— А что сообщить то? Ты не рассказываешь.

— Скажи, что старушке стало плохо, и что мы вызвали скорую. Узнай, приедет ли она, и в какое время. Все.

Я молчал, пока Вероника говорила со своей родственницей, стараясь прислушиваться к ответам из динамика, но толком ничего понять не смог. Когда она заблокировала телефон, спросил:

— Приедет?

— Да, через два часа, как дядя с работы вернется. Бабушка — его мама.

— Ясно, — машинально кивнул и посмотрел на время.

Значит родственнички прибудут в пять, и к этому времени мне нужно исчезнуть.

Скорая приехала раньше. Невысокий худощавый фельдшер осмотрел состояние пожилой женщины и измерил давление.

— Нехорошо, — цокнул он, протяжно вздохнул. — Ну что сказать, уходить собралась ваша бабушка. Мы сейчас либо в больницу ее везем, но мало вероятно, что исход событий изменим, либо… пишете отказ и ждете…

Спина Вероники напряженно выпрямилась.

— Бабушку надо в больницу… — твердо заявила она.

Мужчина задумчиво покачал головой, и потер ладонями колени.

— Давайте мы сейчас ей укол сделаем, поднимем давление, а уж если состояние не улучшится, вызовете бригаду повторно.

— Конечно, делайте, — согласилась Ника. — А потом в больницу.

— Ну, раз решили… — фельдшер повернулся к помощнице и едва заметно кивнул ей.

Женщина тут же принялась чиркать по бланку ручкой, а уже минут через пять, бабулю погрузили на носилки и увезли в дежурную медсанчасть. Стоило тетушке узнать об этом, то она решила к брошенной племяннице не ехать, а сразу проведать бабушку в больнице.

— Я приеду сегодня к тебе на ночь, — пообещала тетка. — Во сколько сиделка уедет?

Вероника растерянно стихла.

— Скажи, уедет, как она приедет, — подсказал я, и она повторила.

— Попробую к девяти, может позже. Если что одна посидишь, не страшно, — проговорила тетка и отключила связь.

Вероника молча положила телефон себе на колени и отвернулась. Ей было неудобно передо мной.

— Ты если что, езжай, — сказала она мне наигранно бодрым голосом. — Тетя сначала в больницу съездит, а потом сразу ко мне.

Говорить, что слышал каждое сказанное слово, не стал. В этот раз я стоял достаточно близко, чтобы разобрать чем-то рассерженный женский голос. Просто стоял и хмурился, глядя на порозовевшие от смущения щеки. Подобное отношение к девчонке меня поразило. Родственнице было глубоко фиолетово, чем будет ужинать ее племянница, в холодильнике готовой еды не было.

— Ты наверняка проголодалась, — сменил я тему. — Сейчас попробую что-нибудь заказать. Ты пиццу ешь? Или роллы?

— Илья, — снова огрела меня чужим именем, как кувалдой. — Ты находишься в маленькой деревушке, никто тебе ничего сюда не повезет, — она попыталась улыбнуться. — Расслабься, я не голодна. И вполне могу дождаться тетю одна.

Ага. Часа так к десяти, и то не факт. Я открыл поисковик и принялся искать ближайшие рестораны, где можно заказать еду хотя бы на вынос. Ближайший в двадцати километрах.

— Ну, одной все-таки посидеть придется. Минут тридцать, пока я за нашим ужином отъеду.

Задержался я дольше, примерно на час. Когда приехал в небольшой ресторанчик со смелым названием «Пицца Белиссимо», заказ еще не был готов. Пришлось ожидать. Нервничал, и сам не понимал почему. Будто я не должен был оставлять беспомощную девушку одну в такой момент. Хотя благородный рыцарь из меня так себе. Она ведь нервничала, хоть всеми силами старалась этого не показывать. Старалась выглядеть собранной и самостоятельной. Это одновременно и озадачивало и восхищало. Я не знаю, что бы делал, окажись в такой ситуации, как она. Наверное, сломался бы. А Вероника… кололась, конечно, но в то же время старалась принять новую реальность существования. Даже несмотря на то, что полной гарантии восстановления зрения ей никто не давал. Наверное человек так устроен, что он на подсознательном уровне хочет верить в чудо.

Время шло как назло медленно. Когда я, наконец, смог забрать две ароматные коробки, в животе скрутило от голода. Жрать хотелось невыносимо, а я, млять, даже макароны сворить не могу, чтобы их в кашу не превратить. Надо было хоть попробовать, вдруг получилось бы не хуже яичницы. Уложив коробки на соседнее кресло, я сел в машину и вырулил на дорогу. Ехал по трассе, постоянно оглядываясь на телефон. Жалел, что не записал номер Вероники, так хоть можно было позвонить ей и объяснить свою задержку. Дорога свободна, и я подал газу, ощущая знакомый прилив адреналина. Солнце уже клонилось к закату, но от духоты это не спасало. Сегодня выдался слишком жаркий день.

Оказавшись в поселке, у старенького знакомого дома, я растерялся. Не стал тормозить рядом. Перед деревянными, полуразвалившимися воротами стояла черная четырнадцатая с искусственно-заниженной посадкой и литыми дисками на колесах. Не думаю, что этот показной тюнинг придавал машине больше скорости, скорее дешевые, интересные только владельцу, понты. Неужели тетушка Вероники смогла вырваться к племяннице пораньше и прикатила к ней на такой пацанской тачке? И тут я, непонятный тип вместо сиделки, с коробками пиццы в руках.

Как бы там не было, светиться перед ее родственниками не хотелось. Оставив намечавшийся ужин в машине, я осторожно просочился сквозь приоткрытую калитку и заглянул в приоткрытое окно. В доме было тихо, а главное никого не было видно. Пришлось искать больше обзора с другого окна. Нашел Веронику, переодетую в домашний халат, на том же диване, где ее и оставил. Волосы у нее были влажные, будто за время моего отсутствия она успела помыться, без повязки. А рядом никого не было. По крайней мере, так казалось на первый взгляд, пока взгляд не зацепил ленивое движение рукой где-то сбоку. Пришлось ближе припасть к окну, чтобы разглядеть гостя, приехавшего на четырке. Это был здоровый молодой парень. Он сидел в кресле в другом конце комнаты и не сводил с Вероники глаз. Молчал, привалившись щекой на свою ладонь, а на губах играла какая-то гаденькая ухмылка. Может это местный ухажер? Решил навестить свою подружку и теперь налюбоваться не мог? Видок у него был похотливый, словно он девчонку глазами сожрать пытался. Почему тогда Вероника не рядом? Она ковырялась на пыльной полке этажерки, что-то искала, словно и не замечала чужого