Гроба и церковь Святой Купели. Последняя имела особое значение. В ее целебном теплом источнике – агиасме, изливавшемся из рук Богородицы на мраморной иконе, плескались многочисленные проскиниты-паломники, а по пятницам совершался ритуал омовения василевса, который перед входом в купель облачался в золоченные покрывала, мазал себя крестообразно священным миром и мылся. Обслуживали его царские препоситы и влахернские банщики. Источник с температурой воды 39 °C бьет здесь и доныне, а случайные раскопки открыли залу с апсидой и нагревательные камеры от бань IX–XII веков.

В 80-х годах XII в. василевс Исаак II Ангел, памятуя о плачевной судьбе свергнутого в результате мятежа Андроника Комнина, построил рядом с Влахернским дворцом высокую башню для его охраны. Вблизи нее возвышался воздвигнутый еще ранее мрачный, зловещий бастион Анема, в нижних этажах которого находилась глубокая подземная тюрьма с зловонными камерами-карцерами, где в кромешной тьме страдали многие именитые узники, а случалось, и лица царских кровей. Эта темница, по словам просидевшего в ней три года молодого Мануила II Палеолога, была «больше похожа на могилу», «сама по себе как смерть».

Под стать Влахернам были тридцать шесть других дворцов, построенных императорами или их семьями в Константинополе и на азиатском берегу. Чудовищный разгром 1204 г. подкосил это великолепие. Столичный историк XIV в. Никифор Григора с горечью констатировал, что «царские здания почти все обвалились и превратились в отхожее место и выгребную яму для всякого, кому случалось проходить мимо». К концу этого столетия все окончательно поблекло, развалилось, поросло сорняком настолько, что невозможно было понять, какие сооружения здесь прежде находились.

Наиболее впечатляющей постройкой на самой юго-западной окраине Влахерн, у конца Феодосиевых стен остался возведенный в Палеологовское время так называемый Дом Багрянородного, памятный проживанием в нем на положении пленника сына василевса Михаила VIII, принца Константина Багрянородного, куда его в 1291 г. определил старший брат, Андроник, чтобы он не зарился на трон. Палатий имел форму прямоугольного высокого здания в три этажа с навесным балконом и большими арочными окнами, что делало комнаты очень светлыми, уютными. Два верхних этажа были жилыми, а нижний – хозяйственным. Нарядный фасад, выходивший во внутренний двор, был украшен масками орлов, львов, баранов и орнаментом из белого и красного камня. Турки назвали здание Текфур сарай – «Царский дворец», и действительно, после упадка Влахернского дворца оно могло стать последней резиденцией последних василевсов. К этому времени они стали жить в сравнительной нищете, когда даже на государственных приемах им приходилось есть из глиняной и оловянной посуды.

Символично, что великолепная Влахернская церковь Богородицы, небесной заступницы Города, соперничавшая славой с храмом Айя-Софии, сгорела дотла в 1434 г., то есть, по сути дела, исчезла вместе с остатками Ромейского царства: ее ненароком сожгли сорванцы-мальчишки, охотившиеся на голубей. К середине XV в. сцена власти, пространство придворной жизни окончательно опустели, так что османам достались только крохи прежней роскоши великих императоров ромеев. Руины дворцового комплекса Влахерн были засыпаны и на них возникли турецкие жилища, сады, мечети. Лишь позднее здесь чудесным образом была обретена замурованная в нише мечети одна из главных святынь Влахерн – икона Божией Матери, которая с 1653 г. нашла приют в царской России, Московии.

Страж духовный

Церковь являлась одной из самых крупных государственных служб и наиболее стройным элементом Византийской империи со своим монархическим правительством. Но, в отличие от Западной Церкви, оказавшейся в положении единственной верховной независимой организации на погрузившейся в раздробленность территории бывшей Римской империи, Константинопольская Церковь изначально стояла рядом с императорской властью, и ее глава никогда не превосходил императора, как Папа Римский – церковный иерарх и одновременно светский государь, по своему хотению желавший или не желавший водружать короны на головы западных властителей. Более того, в Ромейском царстве церковная власть всячески зависела от государственной власти, хотя ее авторитет был даже выше, чем авторитет византийского государства. Восточная Церковь ощущала себя священной, что не мешало ромеям цепко держаться за идею одного вселенского императора, которым мог быть только василевс.

Византийцы сравнивали Империю с человеческим телом, а Кафолическую (Вселенскую) Церковь – с душой в этом теле. Светское отделялось от сакрального: обязанности человека как подданного одно, а как христианина – другое. Церковь обладала спасительной силой, следила за соблюдением нравственных норм и твердостью веры душ ромеев-христиан, к кому бы они ни относились – к клиру, монашеству или лаикам, то есть «народу», мирянам.

С этой точки зрения становится понятным, почему византийская Церковь была подчинена государственному законодательству, а значит – императору ромеев как источнику всякой законности. Церковь не могла вмешиваться в дела государственного управления, тогда как император не только мог, но и обязан был контролировать Церковь в административном отношении. Он же утверждал в должности высших иерархов Церкви. Но только церковный глава – Патриарх – мог толковать поучения Учителей, Отцов Церкви, судить об истинности положений христианства и решений церковных Соборов, быть высшей судебной инстанцией в духовных делах. Ему, как обладающему юридическим правом «свободной речи», полагалось без страха и сомнения отстаивать догматы веры, церковные предписания перед кем бы то ни было, невзирая на лица, не бояться откровенно критиковать по церковным вопросам действия даже самого императора, сопротивляться его неправедным решениям, ходатайствовать о помиловании для попавших под царский гнев. Поэтому будет неправильным утверждать, что высшие церковные иерархи Византийской империи «…не решались возвысить своего голоса и покорно творили волю светской власти, безусловно ей подчиняясь».

Так, непреклонный Патриарх Николай Мистик, выступивший в начале X в. против признания четвертого, неканонического брака василевса Льва VI Мудрого со знатной красавицей Зоей Карванопсиной («Углеокой») и родившегося от этого брака Константина Багрянородного, не пускал василевса в святые алтарные врата Великой церкви на богослужение, несмотря на то, что тот плакал, валялся в ногах, умолял его, даже колотил в гневе. В конечном счете упрямец лишился из-за этого сопротивления патриаршего трона: Лев изгнал его и заменил другим, более покладистым и менее принципиальным Патриархом Евфимием. Другой, не менее непреклонный по натуре, чем Мистик, Патриарх Полиевкт осмелился преградить вход в алтарь василевсу Никифору Фоке (963–969 гг.) из-за годовой епитимии, наложенной на него по поводу второго брака, а позже отказался короновать василевса Иоанна I Цимисхия (969–976 гг.) до тех пор, пока тот не откажется от женитьбы на вдове убитого им Никифора Фоки, непомерно тщеславной августе Феофано, принесет публичное покаяние и осудит всех участников убийства василевса. Оказавшийся после переворота на троне в 1081 г. молодой Алексей I Комнин, основатель новой царствующей династии, по требованию Патриарха Космы в течение сорока дней и ночей в качестве покаянного наказания за свершенное безропотно носил под царскими одеяниями грубую власяницу и спал на земле, положив под голову