и сказал, что это хороший способ отомстить кровожадным тварям. Поддавшись на его уговоры, старпом осторожно взял кусочек мяса, понюхал и нехотя откусил. Джордж был уверен, что он тут же выплюнет все на палубу, но нахмуренные брови старпома удивленно поднялись: он явно смаковал блюдо.

Уговаривать его съесть побольше не понадобилось, и он с готовностью согласился с коком, что на вкус улитка напоминала нечто среднее между самым сочным стейком из семги и нежнейшим ягненком, какие только можно себе вообразить. Казалось, команде «Стрижа» больше не придется беспокоиться о продовольствии: у них появились нескончаемые запасы мяса.

Остальные поначалу проявили тот же скепсис, что и старпом, но, когда они попробовали блюдо, все сомнения были отброшены, и даже бедняга с обглоданным пальцем вскоре с аппетитом жевал сородича напавшей на него улитки.

Труднее всего было убедить капитана. При мысли о поедании улиток у него начинались рвотные позывы, но и его отвращение исчезло, как только он наконец решился их попробовать.

В тот вечер Джордж и все остальные пировали улитками, и каждый ел как король. Кок великодушно воздал Джорджу должное за идею, и все одобрительно улюлюкали и хлопали его по спине. Еще никогда в жизни он не получал такого признания, и ему было приятно.

Они наелись до отвала, и впервые с того времени, как корабль вышел из порта, Джордж отправился в койку без малейшего намека на голод и уснул блаженно, глубоко и по-детски беззаботно.

Той ночью Джорджу приснился прекрасный и яркий сон: он женился на старшей из сестер Харрис из Уэймута, на которую не раз заглядывался.

Во сне он был викарием в сельском приходе, они с семьей жили в чудном доме на окраине очаровательной деревушки, розовощекие жители приподнимали шляпы и говорили им «Утро доброе», сам он готовил проповедь в тени яблони, а его маленькие сын и дочка весело играли на солнышке.

С раскрытой Библией на коленях он раздумывал, какой отрывок взять за основу проповеди, как вдруг уголком глаза заметил какое-то движение.

На растущую рядом розу с кипенно-белыми лепестками набросилась огромная улитка, она откусывала от стебля листья и бутоны, и те падали на землю.

Рассердившись, Джордж потянулся к улитке, но как только он дотронулся до нее, она впилась в его пальцы, пожирая плоть, и по руке, забрызгав страницы его Библии, заструилась кровь. Он закричал от боли и проснулся.

Но крик не смолк.

Джордж чувствовал себя медведем, которого разбудили посреди зимней спячки. Несколько секунд он не мог сообразить, где находится, и, топчась в темноте, больно ударился головой о перекладину.

Снова раздался крик, затем еще один. Звуки доносились из разных частей корабля, и Джордж слышал, как наверху, на палубе, бегают люди. К нему подошел мальчик с соседней койки; он нес фонарь, в свете которого было видно, что глаза у него испуганные.

– Что там такое? – спросил он.

В горле у Джорджа так пересохло, что он не смог заговорить, а только потряс в ответ головой. Но тут он кое-что увидел на перекладине за спиной мальчика с фонарем и сразу понял, отчего все кричат.

Джордж показал пальцем, и мальчик обернулся. По дереву медленно, но верно ползла улитка, и, быстро оглядевшись, они увидели, что вокруг их было очень, очень много.

Послышался очередной крик, и стало до жути ясно, что, пока они спали, эти существа всё забирались на борт, и, поскольку сдерживали их только вахтенные, улитки заполонили корабль.

Раньше, когда моряки смотрели на улиток как на еду, такое изобилие только радовало, теперь же оно обернулось кошмаром. Съев улиток, они немного обуздали страх и мысленно вернули себе причитающееся место в иерархии. Но теперь им снова напомнили, что не только улитки стали пищей для команды, но и команда служит пищей для улиток. Моллюски пробрались на корабль с единственной целью – поживиться человеческой плотью.

Джордж и его сосед решили выйти из заточения кубрика и подняться на палубу – там хотя бы больше света. Зрелище, которое предстало их глазам наверху, напоминало сцену из ада.

Повсюду были люди с ужасными ранами на руках и лицах, люди, которые проснулись оттого, что улитки пожирали их заживо. Однако им, можно сказать, повезло.

Около люка, прикрытого куском парусины, лежали двое моряков, пострадавших от нападения кровожадных существ. Должно быть, улитки повредили жизненно важные органы или артерии или, возможно, вызвали смертельное потрясение; так или иначе, эти двое были попросту мертвы.

Заплаканному мальчику поручили отгонять улиток, чтобы они не пожирали трупы. Правда, с задачей он справлялся не слишком успешно: Джордж заметил, что под парусиной что-то шевелится.

Несмотря на изнеможение, подавленный мальчик набрасывался на улиток и бил их кофель-нагелем[18]. Но, хотя у них и не было преимущества в скорости, они брали числом.

Привлеченные, вне всякого сомнения, тяжелым духом крови, перебивающим все остальное, улитки тучами лезли через фальшборт, пушечные порты и взбирались на корабль по такелажу. И хотя команда отчаянно пыталась их остановить, сдержать всех было невозможно.

Ошеломленного Джорджа пригвоздило к месту страхом, и тут он почувствовал что-то странное в ботинке: словно кожа вдруг прохудилась. За этим ощущением тотчас последовала резкая боль, Джордж посмотрел вниз и с ужасом увидел, что одна из улиток впилась ему в ногу.

Он завопил и задергал ногой, но улитка вцепилась крепко. Он чувствовал, как тварь пожирает его пальцы, и, если бы он не сообразил наступить на нее другой ногой, она бы прогрызла ступню до кости. Но даже так рана была на удивление болезненной, и чтобы понять почему, не нужно было думать особенно долго.

Джорджу пришлось собрать в кулак всю волю, но все же он поднял раздавленное тело напавшей на него улитки – склизкое и свободное от раковины, оно пугающе лоснилось – и поднес его к ближайшему фонарю.

Вокруг ротового отверстия улитки в мерзкой, напоминающей требуху плоти явственно виднелись острые треугольные зубы, расположенные концентрическими кругами. Джордж наклонился, чтобы рассмотреть их получше, как вдруг зубы пришли в движение и ужасающе быстро защелкали, будто адский механизм.

Джордж тут же уронил существо и топтал, топтал его каблуком, пока на палубе не осталось ничего, кроме скользкого пятна из хрящей и крови.

Вдруг кто-то прокричал, что несколько человек бегут с корабля на спасательной шлюпке, и Джорджу отчаянно захотелось оказаться в их числе. Вместе с остальными он рванулся к борту: шлюпка с фонарями на носу и корме отплывала от судна прямо в водоросли.

Он горячо желал быть среди беглецов и с радостью стерпел бы насмешки товарищей