– Условий не было. Любое желание, ты обещал.

– Я отпущу и тут же поймаю, а тебе будет хуже. Не зарывайся, Ника, не пытайся быть самой умной. Твои уловки не сработают, всё придет к этому же.

– Хорошо, но… Дай мне семь дней. Или десять, десять лучше. Дай мне привыкнуть и смириться, закончить все свои дела. И тогда… Просто дай мне время Саид, не забирай всю свободу разом.

Ника дергается, когда я сжимаю её подбородок. Разворачиваю лицом к себе, чтобы даже не вздумала отворачиваться. Играет с огнем. Дразнит зверя, которого едва удерживаю на поводке.

По-хорошему, пташку надо нагнуть и трахнуть пару раз. Потом уже разговаривать и думать, понравилось ей или нет. Хочет она блядской свободы, в постель или вино.

Но какого-то хрена я сдерживаюсь. Не беру то, что теперь моё по праву. Нашел и забрал. А у пташки был единственный шанс на нормальные отношения. И она его проебала семь лет назад.

– Слушай внимательно, - рявкаю, сжимая в пальцах темные волосы. – Никакой свободы. Никаких желаний. Никаких сделок и обсуждений. Ты попалась, Ника. Ты у меня. Смирись и включись, потому что теперь всё будет так, как скажу я. Это ясно? Если я захочу тебя держать в номере, я буду. Захочу увезти домой, а я захочу, ты поедешь и не пикнешь в аэропорту. Захочу отсос, и ты мне отсосешь.

Ловлю ладонь девушки, когда та замахивается. Слишком мешкается, сразу понимаю. Обхватываю тонкое запястье, тяну вниз. Одной ладонью сдерживаю её обе руки, сильнее сжимая подбородок.

– Зря. Ещё раз попробуешь ударить, я тебя выебу. Без прелюдий и разговоров. Так, как захочу. Дам волю всем желаниям, и тебе не понравится. Это ясно?

– Да.

– Да…

– Да, господин Саид. Ты правда хочешь, чтобы я так называла тебя? Тебе нравится издеваться надо мной?

– Я хочу, чтобы ты меня уважала. Ты можешь меня не любить, с этим мы разберемся. Можешь продолжать мечтать, что избавишься от меня. Пожалуйста, это тоже можно исправить. Но ты должна меня уважать.

– За что? Почему?

– Ты ведь была в приюте, да?

В детстве, когда её мама залетела в больницу. Мои ребята всё накопали на семью девушки, каждую деталь. Как попала в детдом, как там было непросто. И Ада засветилась, и помощник-Ян.

И судя по рассказам, детдом там дерьмовый. И дети, и воспитатели. Маленький ад, который не должен существовать.

– Была, пташка?

– Да.

– Как там уважение заслуживают? Ну же, ты знаешь, я уверен.

– Силой, - цедит, но начинает дрожать. Её тепло прожигает кожу, рвет на части. Вибрирует эхом внутри, заполняя темноту в душе. – Если хочешь уважения, должен быть сильным. Слабых не уважают.

– Именно. Ты хочешь, чтобы я заслужил твоё уважение так? Показательным актом силы, чтобы всё расставить по местам?

– Нет, - шепчет, опуская взгляд. Её ресницы трепещут, как крылья бабочки. Но слез нет, только сдавленный голос. – Не хочу, Саид.

– Так какого хрена ты творишь?

Я знаю, что иногда девки путают берега. Пытаются получить больше, чем могут. Заходят за грань и платят за это. Очень сильно и дорого платят, потому что тупость дешево не обходится.

Но Ника не кажется мне дурой. Немного глупит, боится, принимает поспешные решения. Это да, но не дура. И уж точно не станет просто так подкидывать дров в костер.

Мы ведь вместе сгорим.

Я уже горю.

Ожидаю вспышки гнева или новых попыток навредить самой себе. Но вместо этого девушка прижимается ко мне. Роняет голову на плечо, задевая кончиком носа мою шею.

Часто дышит, её просто колотит. Даже запястья, которые теперь поглаживаю, подрагивают. Она кусает губы и тихо всхлипывает, не справляясь с эмоциями.

И своим поведением плещет кислотой на меня. Прожигает, разъедает. Глубоко, до прогнившего нутра. Где что-то дергается от этого поведения. Вместо того, чтобы кричать, Ника ищет защиты. У меня от меня же.

– Ты себя слышишь, Саид? Господин Саид, - почти фыркает, но не дерзит. – Ты угрожаешь сделать мне больно. Показать силу, если я не буду вести себя хорошо. Так чем ты отличаешь от моего мужа? Чем ты лучше Назара? Просто сильнее, да? Вот поэтому я сбежала, Саид. Поэтому семь лет бегала. Я потеряла семь лет жизни! Семь! И я не жалею, ни капли не жалею. Не сожалею, Саид. И не буду за это извиняться.

– Ника…

– Нет. Ты сказал мне. Ты мне всё высказал, угрожал. Ты меня одними словами растоптал. А я не могу ничего сказать? Ты можешь меня запереть, похитить, заставить… Ты можешь. Но… Я ненавижу своего бывшего мужа, ты знаешь? Ненавижу. Всей душой, за то время, что я его боялась. Что я не знала, переступит он грань или нет. Ударит или сразу убьет. Я его ненавижу, так сильно, что самой страшно.

– И? Если он тебя хоть пальцем тронул…

– То что? Ему нельзя, но тебе можно? Ты поступаешь так же. И я… По какой-то причине я не ненавижу тебя. Пока. Но если ты сделаешь это со мной, если ты… Я возненавижу. Ты станешь для меня хуже Назара. И я не знаю, чего ты хочешь от меня, почему за семь лет не отступил. Но неужели ты хочешь этого?

– Не зарывайся, пташка. Я позволяю тебе говорить, потому что ты напугана и плачешь. Но моё терпение очень быстро может лопнуть. Ты это понимаешь?

– Я всё понимаю. И я всё сказала, мне нечем тебя убедить. Хочешь превратиться в монстра для меня? Как Назар, как мой отец? Пожалуйста. Но я не вещь! Я не буду себя вести как вещь, потому что меня нельзя купить! У меня нет цены, а ты сам говорил. Что с вещью можно так себя вести, но не со мной. Ты не можешь…

– Не могу? Ты правда думаешь, что есть что-то, чего я не могу?

– Можешь. Но я не вещь, Саид. Нельзя так со мной… Пожалуйста.

Глава 10. Ника

Меня трясет в руках Саида, и я не могу остановиться. Облизываю губы, соленые от слез. Забираю капельки своего позора и слабости. С такими как Саид нельзя быть слабой.

Он прав, я была в детдоме. И там многому учат. Не показывать страх, слабину. Бить, даже если проиграешь. Потому