Жаль, я трезвая не настолько смелая.

Снова мерзкий гудок автомобильного клаксона, и я, чертыхнувшись себе под нос, ускоряю шаг.

– Иду я, иду, – ворчу, толкая калитку. Вадим сидит на капоте, вертя колечко ключей на указательном пальце, и усмехается.

Вот вечно он кривит свои губы, когда на меня смотрит, словно я не приятная во всех отношениях девушка двадцати четырёх лет, а лабораторный зверёк, за которым забавно наблюдать.

– Поехали? – спрашивает, хотя вопрос риторический.

– Ты же помнишь, что меня заставили, да? Так-то это не моя идея, а ваша с бабушкой.

– Мне просто по пути. – Вадим одним движением отталкивается от капота, вырастая надо мной, как башня.

И почему я сама себе рядом с ним кажусь маленькой и глупой?

– Но ты хотела на автобусе, я помню.

Он снова усмехается, распахивая передо мной дверь. Джентльмен какой, посмотрите не него. Почему-то я снова обращаю внимание на кисти его рук: гладкая кожа, уже успевшая покрыться слабым загаром, проступающие под ней выпуклые вены и сильные длинные пальцы идеальной формы. На такие руки хочется смотреть и смотреть, рассматривать каждый штрих, каждую линию на ладони…

Наваждение длится не дольше секунды, я сбрасываю его с себя усилием воли и занимаю место в кожаном сидении. Оправляю юбку, кладу сумку на колени и смотрю строго вперёд. Совсем не на Вадима, который медленно и как-то рисуясь, что ли, обходит автомобиль спереди, не переставая улыбаться.

– Я знаю одну отличную аптеку в городе. – Занимает водительское место рядом, а я улавливаю аромат сандала, розы и еле ощутимый – мандарина.

Знакомый запах…

Чуть наклоняюсь в сторону и втягиваю ноздрями воздух. Точно, знакомый!

– «Эгоист»? – выдаю, а Вадим удивлённо хмыкает.

– В каком это смысле?

– В смысле, парфюм у тебя «Эгоист» называется?

Вадим вдруг хохочет, а я передёргиваю плечами.

– Ты самая непредсказуемая девушка из всех, кого я вообще знал в этой жизни, – говорит, вытирая выступившие не веках слёзы. – И да, он самый. Тысячу лет им пользуюсь.

– Ты же не подумал, что я нюхала тебя?

Вадим снова смеётся, а я фыркаю гордо и независимо.

– Просто мой папа его любит, вот и узнала.

– Отличный вкус у твоего папы.

Его слова кажутся искренними, и я улыбаюсь. Мотор мягко урчит, красивые пальцы Вадима сжимаются вокруг кожаной оплётки руля и, откинувшись на спинку сидения, расслабляюсь.

Но черти, дёргающие меня вечно за язык, не дремлют, чтоб их!

– Кстати, я ожидала, что твоя девушка поедет с нами. Она дома осталась? По хозяйству хлопочет?

Смешок вырывается из груди Вадима, а я снова пожимаю плечами. Мол, ничего такого я в виду не имела, просто интересно.

– С чего ей с нами ехать?

– Ну а почему бы и нет? Она вообще знает, что ты не один в город едешь, что с тобой посторонняя девушка?

Ох уж эти вопросы, которые сыплются из меня, как из кривого рога изобилия.

– У нас с ней полное доверие. – Вадим левой рукой нащупывает в бардачке солнцезащитные очки и закрывает от меня и всего мира свои небесно-голубые глаза. – Доверие и взаимопонимание.

Какая прелесть.

– Повезло вам, – констатирую и достаю из сумки телефон. Сыграю в кристаллики, отвлекусь, а то снова глупости начну спрашивать и всякую чушь языком молотить.

Вон, между людьми доверие, взаимопонимание, люди счастливы, а я сыграю в игру.

– Повезло, да.

Мне, наверное, мерещится снова, но чувство такое, что Вадим издевается надо мной – есть в его голосе сейчас нечто, что наводит на эту мысль.

– А она знает, что к тебе недавно аж за тридцать километров приезжали, чтобы рассказать, какой ты козёл?

Ой, пожалуйста, всуньте мне кто-нибудь кляп в рот!

– Арина всё обо мне знает, у нас почти нет секретов, – и снова такие нотки в голосе, будто бы Вадим изо всех сил пытается не рассмеяться.

– Арина – красивое имя, – говорю искренне. – И сама она красивая. Не модель, случайно?

Вадим смеётся и, сворачивая с просёлочной дороги на шоссе, отрицательно качает головой:

– Нет, химик, кандидат наук. В лаборатории красоту свою прячет.

– Ещё и умная, – говорю себе под нос, машинально складывая цепочки из разноцветных кристалликов.

– Умная, ага.

Услышал… чёрт.

– Всё-таки ты ревнуешь, – отвлекает меня от игры, а я ещё яростнее жму на экран, в надежде пройти наконец-то этот дурацкий уровень.

– Много чести.

– Лгунья.

– Ты повторяешься.

– И буду повторяться, пока врать хотя бы самой себе не перестанешь.

Это уже ни в какие ворота не лезет. Сам, значит, в отношениях, ещё и разные-всякие к нему приезжают, а от меня требует что-то. Эгоист! И это уже не о парфюме.

– Выпусти меня!

– И не подумаю. Ещё сбежишь, а мне потом перед Ольгой Петровной отвечать.

– Вы-пус-ти! – делю слова на слоги, смотрю на профиль Вадима в упор, пытаясь прожечь взглядом. – Останови машину!

– И не подумаю.

– Не хочешь выпускать? Тогда я сама выйду.

Остервенело запихиваю телефон в сумку и принимаюсь дёргать за ручку двери в глупой надежде, что сбежать получится так просто.

– Она заперта, – смеётся Вадим, но я не сдаюсь.

– Сломаю ведь, ты меня знаешь. Я непредсказуемая, сам говорил.

– Машина крепкая, не сломаешь, – смеётся, а мне хочется его по рёбрам двинуть. Чтобы перестал издеваться.

– Я не ревную тебя. Ты мне даже ни капельки не нравишься!

– Снова врёшь. Ну что же такое, а? Врёт и врёт.

Вадим притворно вздыхает, а я шиплю от досады. Ну вот что за проклятие этот мужчина? С первого дня никуда от него не деться, как наказание какое-то.

– Давай откровенность за откровенность, – предлагает и всё-таки снижает скорость. – Сыграем в игру? Я признаюсь в чём-то, а потом ты признаешься, что ревнуешь меня. Отличная ведь игра, соглашайся, Катри-и-ин.

Он растягивает моё имя, а у меня почему-то мурашки в животе на плацу маршируют.

– И в чём ты признаешься? Что носишь разные носки или любишь уши спичкой чистить? Мне не нужны твои секреты.

– Не доверяешь мне, что ли? Соглашайся, тебе понравится мой секрет.

– То есть мысли, что мне на тебя наплевать, ты не допускаешь? – А это даже становится забавным.

– Не-а, – веселится, выруливая вправо, к обочине.