— Даже не сомневайся, — кивнула Акаи.

А Гензо молча поднёс указательный и средний пальцу к глазу, а потом ткнул ими в демонессу — мол, я слежу за тобой. Та в ответ показала ему кулак.

— Рубка графу, — закричала на моём поясе рация.

— Слушаю, — отозвался я.

— Срочный вызов из деревни Липитино!

— Бандиты? — уточнил я, уже направляясь в сторону выхода из подвала.

— Никак нет. Граф приехал из столицы и заставляет их подписать бумаги, якобы они хотят, чтобы он стал их главой. Он действует очень агрессивно, угрожает и избивает людей. Староста успел передать, что видел в окно как минимум триста бойцов, есть броневики, машины, судя по всему, это передовой отряд, без мирных жителей, они приедут позже.

— Понял, ждите распоряжений.

Я поднялся в свою комнату и остановился. Во-первых, триста человек — это не шутки. Во-вторых, по большому счету они захватили деревню заложников. Ну а в-третьих, мне нужен повод, для того чтобы на них напасть.

— Граф Владу! — закричал я в рацию.

— Слушаю, ваше сиятельство.

— Ты где? И где Виктор Харитонович?

— Я еду на телеге в сторону Савино и сейчас буду переплывать реку. Харитонович, наверное, спит — он прошлую ночь дежурил.

— Свяжись с ним. Жду вас обоих в усадьбе как можно быстрее.

— Вас понял.

Глава 7

Нам очень повезло. По дорогам до Липитино было сорок километров, но по прямой меньше, и самым краешком своей зоны кристалл иллюзий до него добивал.

Большая комната в усадьбе превратилась в кинозал, а показ устраивал Гензо, чью точку привязки я уже установил в деревне.

— Мы дружинники графа Добрынина, прибывшего по вызову хозяина Липецкой области князя Снегова, — с улыбкой, в которой не было ни грамма доброжелательности, заливал здоровенный лысый мордоворот. А слушали его невысокий мужчина лет сорока и стоящая за ним дородная жена, в чей дом дружинники, выбив замок, и ввалились.

— Что от нас-то нужно? — насупившись, спросил мужик.

— Да просто формальность. — Мордоворот открыл папку, в которой лежало несколько листов бумаги. — Читать умеете?

— Конечно, умеем, — с вызовом бросила женщина.

— Тогда читайте.

Женщина взяла листок.

— Мы, нижеподписавшиеся жители деревни Липитино, наделяем старосту деревни Липитино, Вячеслава Ивановича Грунькина полномочиями на принятие любых решений от нашего имени. Харитонов Василий Васильевич, Семёнов Виктор Павлович…

— Да это уже не надо читать, — вырвал листочек мордоворот. — Это те, кто уже подписал. Видите, их больше пятидесяти человек, а нужно сто. Тут ничего страшного нет, вы просто подтвердите права Вячеслава Ивановича, не более того.

— Зачем, если он и так староста? — поднял брови мужик.

— Вы такую бумагу подписывали?

— Нет…

— Значит, он формально не староста. А это, в свою очередь, значит, что ваша деревня не в правовом поле, и вот тут возникает вопрос: почему ты, — дружинник графа ткнул пальцем в хозяина дома, — всё ещё не на фронте? Вы хорошо знаете закон о мобилизации?

Муж с женой переглянулись.

— Вот то-то и оно, а надо бы знать, война идёт!

Гнусный тип положил листок на стол и протянул мужику ручку.

— Фамилия, имя, отчество и подпись. Оба.

Всю эту насквозь лживую сцену Гензо показывал нам в миниатюре прямо на поверхности большого стола, но это была не единственная трансляция из Липитино.

Пока часть уродов собирала подписи, чтобы наделить старосту чрезвычайными полномочиями, сам избитый до полусмерти старик дрожащими руками подписывал основные бумаги, где от имени всех жителей просил графа Добрынина в срочном порядке стать их хозяином.

— Ублюдки, — прошипел Влад.

— Полностью согласен, — кивнул Виктор Харитонович, к слову, никак не прореагировавший на сам факт презентации, устроенной хранителем, хотя она наверняка удивила его очень сильно. — Но, к сожалению, я лично не знаю, что тут делать. Даже если староста завтра пойдёт в полицию и даст показания о том, что его заставили всё подписать, то сто процентов его к этому моменту вылечат, так что даже побоев снять не получится. Свидетелей нет. Эту запись, я так понимаю, мы показать тоже никому не можем.

— Гензо, приблизь, пожалуйста, документы, которые Вячеслав Иванович подписывает, — проговорила сидящая рядом Катя.

Тут же на столе появился крупный план дрожащих пальцев старосты с зажатой в них ручкой, и нижняя часть подписываемого в данный момент листка.

— Смотрите, дата недельной давности, — ткнула пальцем Катя.

— И что это значит? — спросил я.

— Это значит, что, вероятно, эти козлы сначала заехали в Усмань, с кем-то там договорились и уже запустили процедуру присоединения. Скорее всего, дали на лапу и наплели там что-то типа: «Ой, забыли дома документы, завтра подвезём». И в свете того, что Липецкая область теперь отдельно и ей не нужно подтверждения из Нижнего Новгорода, а также того, что Снегов пообещал всем быструю адаптацию на своих землях, думаю, этим же числом завтра им деревню и отдадут. И это всё будет официально.

— Тут интересно узнать, — заговорил, барабаня пальцами по столу, Влад. — Насколько правда то, что сказал тот урод, который с мужем и женой общался. Что они прибыли по приглашению князя? Они знакомы или просто прикрываются его именем?

— В любом случае юридически мы с ними уже ничего сделать не можем, — вступил в разговор я. — Доказательств действительно нет, а документы уже завтра будут оформлены. Слово графа Добрынина намного весомее слова старосты, даже если он не друг Снегова. Поэтому нам остаётся только одно — разобраться с ними сегодня.

— Это будет непросто, — проговорил мне на ухо Гензо. — Смотри.

Старые изображения исчезли, и дальше хранитель по очереди показал ещё несколько эпизодов переговоров между людьми графа, где они обсуждали то, что сегодня на всю ночь остаются в деревне, и их цель — никого из неё не выпускать.

— Можно карту Липитино? — проговорил Виктор Харитонович.

Едва он озвучил запрос, как прямо перед нами посередине стола появилось трёхмерное изображение деревни, на которой были не только дома, заборы и деревья, но и текущее расположение части людей.

— Охренеть! — пробормотал полковник. — И мы на любую территорию можем вот так в реальном времени посмотреть?

— Любую в пределах тридцати с небольшим километров, но не одновременно, — ответил я.