— Не за что. За правду не благодарят. Я позвоню своей знакомой, попрошу, чтобы она нашла тебе место и время в каком-нибудь хорошем салоне. На дом уж точно никто не поедет — надо было заранее приглашать. Но у тебя целый день в распоряжении, так что справишься.

Он говорил об этом так, словно все уже обдумал заранее, будто не сомневался в согласии Жени. Поразительно, учитывая то, что сама она сомневалась до последнего.

Она, как маленькая девочка перед новогодней елкой, всю ночь не спала, предвкушая свое преображение. Отчего-то, ей вдруг захотелось быть самой нарядной и прекрасной на приеме. А ведь несколько часов назад совершенно не желала там появляться.

Утром встала, полная сил и энергии, будто и не ворочалась без сна до самого рассвета. И в салон отправилась, окрыленная и готовая терпеть все, что с ней будут делать.

На третьем часу процедур, даже названия которых ей сложно давались, запал немного прошел. Женя с трудом понимала, зачем ей все это, и что там нужно отшелушивать, увлажнять и укреплять. Вообще-то, в ее планы входили маникюр, педикюр и прическа. Ну, возможно, макияж пригодился бы: она умела рисовать лишь стрелки на ресницах, и то не с первого раза получалось. Урок Суворова с шлюхами на заправке слишком сильно засел ей в голову, и ярко краситься она больше не решалась.

Но ее всю, целиком, несколько раз чем-то намазывали, смывали, терли, массировали, снова мазали какой-то непонятной субстанцией. Периодически предлагали чай и кофе, которые к концу уже просто не лезли в горло. Хорошо, что Женя рискнула попросить еды, взмолилась о какой-нибудь булочке или, хотя бы, сухарике. Ей тут же вручили меню из соседнего ресторана, а потом оперативно накормили. Переносить экзекуцию стало чуть легче.

Почти час с закрытыми глазами, пока визажист «рисовал» ей лицо. Женя слезно умоляла не раскрашивать ее под индейца, ей клятвенно это пообещали. Но чем дольше девушка водила кисточками по ее коже, тем меньше Женя верила, что дома не придется смыть всю красоту.

Открыла глаза и ахнула: видела себя — и не себя, в то же время. Никакой боевой раскраски на ней не было. Но глаза загадочно блестели, губы чувственно изгибались, кожу как будто подсветили изнутри… И ее волосы, из которых она умела делать только хвостик, коротенький и все время разваливающийся, были убраны в высокую, очень аккуратную прическу.

— Довольна? — визажист, кажется, устала ждать.

— Очень! Вы… Вы просто богиня! — ей хотелось обнимать и целовать всех, кто был рядом. Видеть себя такой чудесной — это же невероятный подарок!

— Да брось ты. У тебя данные отличные. Даже корректировать ничего не нужно. Так, чисто подчеркнуть…

— Я бы никогда так не смогла! Спасибо! Теперь вечером умываться будет жалко…

— А вот это ты зря. Пару раз не смоешь всю краску — и хана твоей коже. И будешь ходить ко мне, как на работу. — Мастер говорила нарочито грубо, но чувствовалось, что она и сама довольна результатом. — А теперь все, у меня другой клиент. И так тебя втискивать пришлось в график…

Кажется, теперь Женя начала понимать, ради чего другие женщины готовы терпеть эти бесконечные, утомительные процедуры в салонах: любоваться собою в зеркале очень дорогого стоит.

Валера присвистнул и поднял большой палец, когда девушка вышла к нему, уже полностью готовая ехать на прием. Ощущала себя Золушкой. С одной лишь разницей: она точно знала, что ее великолепное синее платье, открывающее плечи и спину, струящееся шелком по бедрам и ногам, не превратится в лохмотья после двенадцати. И туфли, пусть и не хрустальные, так и будут высокими и нарядными. Одно волновало: сколько она в них выдержит, и не пришлось бы сбегать с приема, потому что захочется разуться.

— Шикарно выглядишь. Я знал, что будет хорошо, но ты превзошла мои ожидания.

— Спасибо. Твоими стараниями… — Женя смущенно и благодарно улыбнулась.

— Черт! — Валера ругнулся так неожиданно, что девушка тут же напряглась. — Вот я пень! Не подумал даже…

— Что случилось?

— У тебя есть какие-то украшения?

— Нет… А они обязательны?

— Ну, для завершения образа не помешали бы… В следующий раз надо позаботиться…

— Ты что? Не надо! Не хватало мне еще украшения покупать! — Она разволновалась. Ей, отчего-то, пришло в голову, что именно золото и камни завершат ее превращение в содержанку.

— Ну, Жень… Хоть какая-то золотая цепочка? Неужели, вообще ничего?

— Цепочка есть… С кулоном… — Призналась очень неохотно. Этот подарок Игоря на восемнадцатилетие Женя когда-то носила, не снимая. И сдернула сразу же, как только узнала о расставании. Хотела выбросить — не смогла. Но и носить его больше никогда не собиралась.

— Давай, надень, и поедем. Нам еще добираться неизвестно сколько.

Женя решила, что снова надеть цепочку — меньшее из зол. Лучше, чем принимать новые дорогие подарки от Валерия. Она и без того ощущала себя то какой-то игрушкой, которую интересно наряжать и баловать, то безнадежно обманутой, все глубже увязающей в долгах.

Появление Симонова под руку с девушкой на приеме произвело фурор. Даже она, плохо разбирающаяся в таких вещах, ощущала, как пристально на них смотрят люди. К ним часто подходили поздороваться и поболтать. Валера представлял Женю новым знакомым, правда, никак не обозначал ее статус. Девушка обмирала каждый раз, опасаясь, что кто-нибудь обязательно спросит, кем они приходятся друг другу, но этого не случилось, к счастью. Почти никого не запомнила по имени, но всем старательно улыбалась. Это было не очень сложно — намного проще, чем вникать в не понятные для нее разговоры. Похоже, она с успехом вжилась в роль хорошенькой дурочки, и это всех устраивало.

— Да, Жень. Сегодня все парни на банкете глаз с тебя не сводят! А ты переживала! — Симонов ощутил, как Женя начинает пошатываться, отвел ее в сторону от толпы, усадил на диванчик.

— Я не переживала. Просто не хотела. — Она с наслаждением откусила половинку от канапе, тут же закинула в рот вторую половину.

— Ну, зато смотри, какой успех у мужской половины населения! — Валера от нее, кстати, не отставал. Тоже что-то уминал с удовольствием.

— Надеюсь, ты не планируешь обменять меня снова? Не для этого привез, как на выставку?

Улыбка с лица Валеры сошла, как будто ее и не было. Ноздри дернулись, сам он напрягся.

— Ты теперь меня вечно попрекать будешь? И постоянно ждать, что я повторю подвиг?

— Ну, а чего еще мне ждать? Ты так радуешься вниманию ко мне… Как будто уже просчитал, какую можно выставить цену.

— Вообще-то, я радуюсь за тебя, Женя. Странно, что тебя внимание мужчин не вдохновляет… Это ж, вроде, у вас должно быть на подкорке?

— У меня на подкорке написано, что всех вас надо опасаться…

— Ладно. Проехали. Будем считать, что мы оба были неправы. — Мужчина снова вернул улыбку на лицо. Похоже, тут не только Жене приходилось притворяться. — Пойдем-ка, там пара человек показалась, мне с ними нужно обязательно поговорить.