Шрифт:
Закладка:
— Ну, если ты собираешься всю жизнь провести за чьей-то спиной — ради Бога. Сиди в конуре и не высовывайся. — Это было обидно и больно. Вдвойне — от того, что было правдой. У девушки не было в планах всю жизнь провести у Валеры. Да и он, скорее всего, когда-то с ней захочет попрощаться — наиграется, надоест. Знакомый и уже пройденный сценарий. Но сделать первые шаги в неизвестность все еще было страшно.
— Не собираюсь. Спасибо за доходчивость. Я пойду.
— Ну, вот и славно. Завтра в пять вечера выезжаем. Будь готова. И, кстати, мое предложение по поводу стилистов остается в силе. Подумай над ним…
И Женя задумалась. Никак не могла определиться — нужна ли ей такая помощь… Но, уж если делать шаг навстречу другой жизни, то делать его полным. Пропасть нельзя преодолеть наполовину — либо перейдешь, либо провалишься.
Она не успела сформулировать свое решение, как Валерий снова огорошил:
— А ты не хочешь увидеть своих родителей? Почему ты с ними не общаешься?
— Какая тебе разница? — Женю совсем не тянуло к тому, чтобы раскрывать душу перед этим мужчиной. А он, как назло, умудрялся ковырнуть в местах, где прятались самые глубокие, порой до конца не зажившие раны. Талант? Или она сама их нечаянно показывала, а ему оставалось только тыкнуть пальцем?
— А сама как думаешь? Ты живешь в моем доме, а я почти ничего не знаю о тебе. Только то, что сама сказала, да информация из документов.
— Разве документов не достаточно?
— Нет. Они поддельные. — В этот момент он даже не глянул в ее сторону. Будто и так знал прекрасно, как отреагирует Женя.
— С чего ты взял?
— С того, например, что в свидетельстве о рождении записаны люди, которые не существуют.
— Это… как это? Как такое возможно?
— Не знаю. Спроси у того, кто это свидетельство стряпал. Мог бы и постараться получше.
Девушка замолчала растерянно. Она знала, что Игорь делал ей новые документы — этого Суворов не скрывал. Да и настоящие было просто негде взять. Но то, что они окажутся откровенной липой… этого она не ожидала.
— Не переживай. Никто не узнает этого, если не начнет копать специально. Паспорт у тебя уже вполне приличный, комар носа не подточит. Просто надейся, что это свидетельство никому и никогда не понадобится.
— А зачем ты узнавал?
— Хотел построить твое генеалогическое древо, а потом пойти к астрологам и нарисовать тебе карту судьбы.
— Что? — она не была уверена, что правильно все расслышала.
— Ничего. Я что, не могу иметь хобби?
— Можешь, конечно, только…
— Только не такое идиотское, согласен. Хотел понять, откуда ты взялась такая, Женя, кто тебя родил. И не стоит ли ждать подвоха с этой стороны.
— Не стоит. Я не общалась с родными уже очень давно. Они, скорее всего, считают меня без вести пропавшей. — Постаралась, чтобы голос не дрогнул на последних словах. Женя боялась даже думать о том, что пережила мама, когда ей сообщили об исчезновении дочери. За отца не так переживала. Но мысли о матери не давали ей покоя никогда, всегда отдавали глухой затаенной болью.
— А ты не хочешь восстать из мертвых-то? Они ж, наверняка, тебя похоронили?
— Хочу. Но боюсь. — Призналась, все-таки. Не видела уже смысла отпираться.
— Хммм… Думаешь, не простят?
— Не знаю. Ну и мне, вообще-то, нельзя перед ними появляться.
— Игорек, наверное, запретил?
— И это тоже. Не хочу его подставлять. Слишком многим обязана…
— Так он теперь тебе, вроде, не указ… И, как видишь, у него с родней тоже не очень-то сложилось.
— А как это связано?
— Так. У самого проблемы в отношениях, а тебе что-то запрещал. Сначала со своими родичами надо было бы мосты настроить, а потом уже другим давать советы и что-то запрещать.
Девушка не видела смысла спорить: слишком многое пришлось бы объяснять. И еще не факт, что Валерий принял бы ее аргументы: у него был слишком отличный от ее взгляд на мир. Лучшая защита — нападение. Вроде бы, так говорят. И Женя тоже решила попробовать.
— А у тебя все хорошо в отношениях с родными?
— А у меня их нет.
— Ну, вот, а советы раздаешь…
— Пока не погибли в аварии — были отличными. Мы души не чаяли друг в друге. С отцом дружил, мать обожал, сестренку очень любил, и она меня тоже.
Симонов прервал ее на полуслове, а когда закончил — Женя уже молчала по своей собственной инициативе. Не знала, что сказать.
— Прости… Я… Понятия не имею, что нужно говорить в таких случаях…
— Да уже и не надо говорить. Просто хорошо подумай.
Она впервые посмотрела на Валерия с другой стороны. До этого воспринимала только как врага, который развлекается с ней, как кошка с незадачливой, слабой мышкой. А теперь в другом свете предстали и его желание помочь Игорю… И его вопросы и советы: может быть, они были вызваны совсем не желанием издеваться, а чем-то другим?
— Я подумаю. Спасибо тебе…
Мужчина только пожал плечами. Мол, мое дело маленькое, главное — предложить.
— А ты помогаешь Игорю… тоже… — девушка не могла подобрать правильные слова, но не могла не уточнить. — Из-за той аварии, да?
— Нет. Людям нужно помогать в беде, Женя. Просто не все это помнят.
Он чем-то напоминал ей Игоря. Наверное, своим постоянным стремлением чему-то ее научить. Но, все же, казался другим. Более человечным, что ли?
Вечером, за ужином, Женя долго собиралась с духом, но все-таки решилась:
— Валера, я подумала, что услуги мастеров по красоте мне пригодятся. Никогда не бывала на таких мероприятиях, и не уверена, что смогу сама все сделать как нужно. А ударить в грязь лицом и опозорить тебя не хочу.
Он помолчал, пожевал губами задумчиво, глядя куда-то перед собой. Потом резко поднял на нее взгляд:
— Жень, тебе девятнадцать лет. Самый пик свежести и юности. Чем ты можешь опозориться? Если только неумытая придешь, да с грязными ногтями… Но такого, вроде бы, за тобой не замечал еще ни разу. Все эти примочки ваши бабские нужны тебе самой. Чтобы увереннее себя ощущала.
— Ой…
— Ты что, реально себе сочинила, что я тебя страшненькой считаю? И что нужно хоть как-то облагородить? — он улыбнулся ободряюще. — Если так, то зря. Все у тебя отлично, и многие тетки еще обзавидуются твоей внешности. Но лоска добавить можно.
— Поняла. Спасибо. — Это был почти комплимент. Или настоящий комплимент? Она не знала, как правильно реагировать. Откровенно смутилась. Непривычно было слышать такие вещи от взрослого, состоявшегося, умного мужчины.
