– Мои родители – скверные люди, которые бросили меня на растерзание диким зверям!

– Разве твой новый Бог не призывает подставить вторую щеку и возлюбить их? – вкрадчиво поинтересовалась ведьма.

– Я их простила.

– Не обманывай меня, девочка. – Рослава приложила руку к груди. – Вот здесь, в самой твоей сути, спит ненависть.

– Этому тебя Зверь научил? – не зная, что ответить, Варна решила нападать. – Что заставило тебя поклоняться Злу? Покинуть свою добротную избу, а? Это в тебе спит ненависть, а во…

– Мою мать сожгли заживо, – Рослава сказала это совершенно будничным тоном. – Мне не нужна твоя жалость, девочка, я просто рассказываю тебе о том, что произошло много лет назад.

– Она тоже ведьмой была?

Видеть в глазах женщины разочарование оказалось неприятно. Рослава посмотрела на Варну как на несмышленого ребенка, покачала головой и развернулась, чтобы уйти.

– Стой! – выкрикнула Варна, прежде чем сумела себя остановить. – Ты не закончила историю.

– В другой раз, – ответила Рослава. – Если хочешь – приходи сюда после заката.

– Откуда ты узнаешь, что…

– Я узнаю, – твердо сказала ведьма.

Несколько дней Варна пребывала в растерянности и шаталась по церкви сама не своя, размышляя о новой знакомой. Она никак не могла увидеть в Рославе врага. Происшествие у реки померкло в памяти. Варна даже не была уверена в том, что среди черных псов, хохочущих на разные лады, была эта черноволосая ведьма.

На пятую ночь Варна не выдержала и сбежала в лес. Она дрожала, что было совсем на нее не похоже, оглядывалась, будто Мстислав вот-вот спустит собак и кинется в погоню, и не могла понять, чего боится больше – гнева наставников или Зверя, который явится из леса и разорвет ее.

Рославу она застала на небольшой поляне. Рядом с ведьмой в воздухе висел яркий шар, в свете которого лес перестал казаться пугающим.

– Местные дружинники решили угодить князю и сломить наконец язычников, – женщина начала рассказ с того места, на котором остановилась четыре дня назад. – Они переломали наших идолов, затоптали все ритуальные круги, всё, что смогли, стащили в одно место и сожгли на глазах деревенских жителей. В тот день нас не сломили – соседи потужили, погрустили, но продолжили жить как жили. Люди князька называли нас «многобожьими девками» и считали за скот. Доводилось ли тебе быть с мужчиной?

Сначала Варна даже не поняла, о чем спрашивает Рослава, а потом отчаянно замотала головой. О таких вещах Нина начала говорить с ними два года назад, сперва ненавязчиво, а потом провела целую беседу, в которой рассказала, что телесная чистота идет рука об руку с духовной. С мальчишками на эту тему говорил Тихомир.

– Нет ничего ужаснее, чем оказаться в лапах истово верующих, – Рославу передернуло. – Если вы охотитесь на нечисть, то и на этих тварей кто-то должен охотиться. Когда на нашу землю пришел новый Бог, нас пытались уговаривать, просили отринуть язычество, но с каждым днем их методы становились все суровее.

– Чьи? – Собственный голос показался Варне глухим и незнакомым.

– Приспешников новой религии. – Рослава села на траву и склонила голову. – Они лишили нас идолов, оставили без защиты. Почему, по-твоему, людям понадобились белые плащи?

– Ведьмы призвали нечисть, – повторила Варна слова Нины.

– Нечисть всегда была здесь, вот только ее было не так много и люди жили с ней бок о бок. Взбесилась же она, потому что старые боги покинули нас, а приспешники вашего нового Бога только множат зло. Теперь Бог борется с этим злом чужими руками. Вашими руками, девочка, – Рослава прищурила неестественно яркие глаза. – Ты умрешь, сражаясь за него. Твои друзья умрут, сражаясь за него.

– Что было потом? – требовательно спросила Варна, игнорируя мурашки, бегущие по спине.

– Сначала мы были просто язычниками, а потом стали еретиками. – Рослава горько усмехнулась. – Язычников терпели, а вот с еретиками разговор короткий – обезглавить или на костер.

– Твоих родных убили, – закончила за нее Варна.

– Можно сказать и так.

– Говори как есть.

– В моем доме нашли обережных идолов и назвали нас вероотступниками. Батюшку и матушку сожгли в бане. Объявили, что последователи старой веры людьми больше не считаются, а значит, каждый может делать с ними что угодно. Мою сестру увели в дом зажиточного дружинника, а я сбежала.

– Ты больше не видела ее?

– Никогда, – кивнула Рослава. – Ей было девять лет, и я знаю, какая участь ее постигла. В ту ночь, когда я встретила тебя в лесу, ты напомнила мне Дарину. И я решила забрать тебя с собой.

– В моей деревне ничего такого не происходило, – заупрямилась Варна. – Ты врешь мне, чтобы сбить с пути истинного.

– Не веришь в то, чего не видела?

– Не верю.

– Значит, ты видела Бога?

Ответить Варне было нечего.

– Я просто хочу помочь тебе. Ты ведь хочешь защитить своих друзей? Можешь не верить в мою историю, но поверь в то, что мир гораздо больше, чем тебе кажется. Они придут и сюда, в эти забытые места, это дело времени. Там, где я родилась, все началось с церквей и улыбчивых священников. Сейчас я вижу, что история повторяется.

– Никто из людей, которых я встретила в церкви, не собирается заставлять других страдать. Они говорят, что все люди – братья и мы должны ценить друг друга.

– Братья по вере, – с нажимом произнесла Рослава. – Можешь уйти и не возвращаться, а можешь остаться – и я научу тебя всему, что знаю.

– Просто так? – Варна с трудом сдержала смех. – Не верю!

– Пусть я ведьма, но остаюсь человеком. Что плохого в том, чтобы стать сильнее? Разве не для этого ты учишься обращаться с мечом?

– А тебе-то что от этого?

– Хочу спасти хотя бы одну маленькую девочку, – тихо ответила Рослава. – Ты превзойдешь своего наставника и воина в белом плаще, сумеешь защитить кого угодно, если понадобится.

«Гордыня – это грех» – так говорил Тихомир. Он пытался научить подопечных смирению, но Варна так и не поняла, что плохого в том, чтобы стремиться стать сильнее. Поэтому, помолчав, она сказала:

– Ладно. Но если я пойму, что ты водишь меня за нос…

Рослава шла впереди, изредка оглядываясь, чтобы убедиться, что Варна не отстает. Огненный шар уменьшился, но света давал достаточно, чтобы не разбить голову, запнувшись о корни.

– Куда мы идем? – нетерпеливо спросила Варна.

– Ш-ш-ш! – Рослава приложила палец к губам и раздвинула густую поросль кустов.

Варна встала рядом с ней и охнула – вокруг большого озера суетились люди, разжигали костры, готовились к празднику. Родители всего один раз водили ее к воде в ночь на Ивана Купалу, разрешили сплести венок и опустить его на озерную гладь, но к костру не подпустили.

– Место силы, – прошептала Рослава. – Когда столько людей собирается вместе в такую ночь, сила земли увеличивается в тысячу раз.

– И что мы будем делать? – Варна услышала, как кто-то запел.

– Танцевать, конечно. – Рослава вышла из кустов и поманила ее за собой. – Не бойся.

– Разве этот ритуал не отпугивает нечисть?

– Я не нечисть. – Ведьма хитро улыбнулась.

Они подошли к кострам, люди приветствовали их, кивали, звали к себе. Женщины затянули песню. Варна когда-то слышала ее, но не могла вспомнить слов. Среди незнакомцев она чувствовала себя неуютно, поэтому старалась не отходить от Рославы.

– Моя одежда не подходит, – прошипела Варна, разглядывая сарафаны, в которые нарядились девушки.

– Забудь об этом, – посоветовала Рослава. – Никому нет дела. Пой, Варна! Эта ночь принадлежит нам.

Из горла ведьмы вырвался громкий крик. Люди оживились, сидевшие повскакивали с мест, кто-то достал гусли, девушки и женщины с бубнами, обвязанными лентами, окружили их.

Музыка оглушала. Варна сама не поняла, как оказалась затянутой в хоровод, босая, с распущенными волосами, неподпоясанная. Она видела только ярко горящие глаза Рославы и не могла понять, как остальные не замечают этого свечения.

Ведьма первой прыгнула через костер, подняв сноп искр, которые взметнулись до самого неба. Было в этом что-то дикое, безумное, и Варна не смогла противиться зову крови, что закипала в ее венах, – разбежалась и сиганула следом. Жар