Я моментально вскочил на самый верхний камень и тотчас же увидел, в сорока шагах от меня, черного косматого зверя, пытающеюся скрыться за ближайшей скалой. Я быстро вскинул ружье и выстрелил. Зверь скрылся, но рев около меня продолжался. От близкой скалы гудело эхо и разносилось по горам. Я все еще не мог сообразить в чем дело, но вдруг из находившейся подо мной расселины вывалился черный мохнатый «мишка», сделал прыжок, упал, заревел и, вновь вскочив, с ревом бросился по лесу под гору. С первой же пущенной в него пули он перевернулся, но сразу же вскочил. Вторая пуля уложила его на месте.

Рев подо мной все еще продолжался с прежней силой. Будучи занят стрельбой по зверям, я все еще не мог понять, что в сущности происходит и откуда, как из рога изобилия, сыпятся медведи.

Не успел «мишка» как следует перевернуться, как из-под меня вывалился следующий и с таким же оглушительным ревом, как и первый, сделав прыжок, свалился затем вскочил, но моя очередная пуля заставила его перекувырнуться. Он вновь вскочил, но вторая пуля положила его на месте. Когда все утихло, только два медвежьих трупа на белом снегу говорили о только что происшедшем.

В этот момент сзади меня раздался тревожный голос подбегающего на выручку Люли:

– В кого ты стреляешь? Я услышал много твоих выстрелов, находясь за горой, и бросил следить кабана, на следу которого крови не оказалось. Подбежав к тебе и поднявшись на вершину горы, я увидел, что откуда-то из-под тебя выскакивают черные звери и убегают, но после твоих выстрелов падают и остаются на снегу… А я даже не успел зарядить ружье!..

Осмотрев убитых медведей, мы пошли познакомиться с местом, из которого они появлялись. Все оказалось очень просто. В россыпи, на которой я очутился, стреляя по кабанам, была берлога, в которой спали три медведя. Оказалось, я стоял на краю россыпи рядом с ними – всего в двух саженях. Из пещеры, в которой лежали медведи, выводили в разные стороны шесть небольших отверстий и только на противоположной от меня стороне было одно большое, но все же с большим трудом позволяющее медведю выбраться. Услышав мои выстрелы, они с испугу стали метаться по берлоге, старались скорее из нее выбраться, друг другу мешали и дико ревели.

Следует отметить, что случай с тремя медведями занял не более двух минут, причем первое время, занятый всецело охотой на кабанов, я не мог понять, что происходит. Когда же первому медведю удалось выскочить, он упал на сухой хворост, как и все остальные, так как от долгого лежания у «мишек» отекли ноги. Этим и объясняется причина их странных прыжков и падений, сопровождаемых диким ревом.

На этот раз мое счастье также сопутствовало мне. Случись, что отверстие, из которого выскакивали медведи было расположено прямо на меня!? Что бы тогда произошло – предоставляю судить читателю.

Осмотрев следы около скалы, куда убежал первый медведь, мы крови не нашли. Видно пуля запоздала. Уж очень был короткий срок видимости зверя, а продолжать слежку из-за отсутствия снега было невозможно.

Поделившись впечатлениями, мы на радостях начали варить чай и подогревать свой незамысловатый обед – «бэнтоо». Ели мы с большим аппетитом, настроение после удачной охоты было приподнятым да мы и изрядно проголодались – время подходило к трем часам.

Следует отметить, что мне повезло с охотой еще и потому, что вместо моего пятизарядного «Спрингфильда» со мной была моя английская одиннадцатизарядная винтовка, так как пришлось сделать подряд девять выстрелов, не имея времени на перезарядку: четыре по кабанам и пять по медведям.

Покончив с обедом, мы уложили медведей на хворост и засыпали их сверху, чтобы до них не могли добраться и испортить вороны и орлы. После этого мы отправились на след раненого секача. Крови оказалось много и она была черной, что предсказывало тяжелое ранение, но следить при отсутствии снега было трудно. Кабан пошел по солнопекам, чаша была густая, солнце уже закатывалось, а до фанзы было верст десять. Волей-неволей, мы побрели домой. Вернулись поздно. Шин уже ждал нас и волновался, так как слышал мои выстрелы, но не знал в чем дело. Решили на утро взять двое саней и пойти всем вместе. Люля с корейцами должен был вывезти к фанзе медведей, а я и Шин уговорились следить раненых медведя и кабана.

Рано утром наша компания, подкрепленная парой возчиков и парой быков с волокушами, отправилась в путь. Дорога была трудная. Пришлось местами топорами прорубать очень густой кустарник и валежник и лишь к полудню мы добрались до медведей. Люля остался с корейцами, чтобы вывозить добычу, Шин пошел по следам убежавшего медведя, который ночью, как выяснилось, возвращался назад к берлоге, разыскивая своих товарищей. Медведь, по-видимому, обнюхав туши и убедившись, что приятели с ним не пойдут, ушел к вершине на пади.

Я двинулся по следу за раненым секачем. Вначале следить было легко. Кабан терял много крови, но постепенно ее на следу становилось меньше. Снег по солнопекам лежал кое-где, да и при том лишь пятнами.

Кабан сразу же отделился от стада, что говорило за то, что он ранен серьезно. Кабан вообще на ранение самый крепкий зверь и даже серьезно раненый идет от места выстрела до первой лежки от 5 до 10 верст, причем старается держаться наиболее крутых и заросших чем через которые трудно бывает пробираться. Кроме того, это увеличивает опасность при преследовании для охотника, ибо в таком месте трудно заметить притаившегося зверя, если он готовит засаду, чтобы подстеречь охотника и напасть на него со своими страшными клыками. Правда, это бывает не так часто и по большей части тогда, когда зверь тяжело ранен и не в состоянии уходить легко от преследования, но, конечно, бывают и исключения.

Пройдя еще с полверсты, я наткнулся на ночную лежку. Она была сильно укатана и на ней было много крови, – видимо, зверь оставался на ней долгое время. Дальше следить стало труднее. Пройдя еще версты полторы, я убедился, что кабан сделал два круга. Я обнаружил еще две лежки, но обе они были мало прикатаны – зверь на них оставался недолго. Не было и следов крови. Так как местами были старые следы других кабанов, то следить стало еще труднее. На одном очень крутом косогоре-солнопеке я окончательно потерял след. Было очень неприятно потерять такой ценный приз, принимая во внимание, что этим срывался мой такой редкий триплет. Кроме того, кабан несомненно был тяжело ранен и,