— Как ты всему этому научился? — Белл хрипит, когда мы прислоняемся к доскам для перерыва.

— Ты просто подбираешь трюки по пути. — Я пожимаю плечами.

— Я всегда тот парень, который ввязывается в драки. Когда одного из моих товарищей по команде сбивают с ног, я всегда рядом, чтобы защитить его. Это просто мое дело.

— Твоя дело? — Он смотрит на меня, морщась.

— Хоккей большинства парней — это передача, бросок или скорость… а не элитный головорез. Ты слишком хороший игрок для этого.

Я смотрю на лед.

— Я играю лучше тебя, новичок.

— Я считаю, что этот новичок почти сравнялся с тобой по очкам.

Я откидываю голову назад и смеюсь.

— Потому что я всегда кормлю тебя голами.

— Конечно, Тремблей.

— Наверное… Мне просто очень нужно было что-то свое, — говорю я, не уверен, что ему все равно. Но есть что-то в том, как он смотрит на меня, что заставляет меня думать, что это так.

— Я всегда был другим Тремблеем, младшим братом. У Кевина уже был рекорд результативности, очки, трофеи. Он был капитаном каждой чертовой команды, в которой когда-либо играл. Я не мог побить ни один из этих рекордов… поэтому мне нужно было что-то, чего он никогда не делал, что-то, что было полностью моим.

Глаза Белла прикованы ко мне.

— И эта штука сражается?

— Мне нравится, как парни смотрят на меня. Они знают, что у меня есть сила.

— Я понимаю. — Белл снимает бейсболку и проводит рукой по взлохмаченным волосам.

— Но…

— Что? — Он что-то скрывает, потому что боится, что мне это не понравится.

— Просто, — говорит он, — я думаю, что это нечто большее. Не сердись, но из того, что я видел, ты ищешь это. Ты ищешь драк.

— Но если я не могу драться, какой я игрок? — Я качаю головой.

— Я был бы просто… бесполезен.

Белл ничего не говорит. Он просто смотрит на меня с этим глупыми, широко раскрытыми глазами.

— И-извини, — запинаюсь я, проводя рукой по подбородку.

— Я не хотел так эмоционально относиться к тебе и прочему дерьму. Чувак, ты хуже девушки. Заставил меня говорить о чувствах и прочем дерьме.

Элис

Мое сердце стучит так громко, что почти заглушает мое глупое тяжелое дыхание. Я не могу перестать смотреть на него. Я почти уверена, что Хейден никогда никому не рассказывал то, что рассказывает мне. Сейчас он выглядит почти беспомощным. Его волосы взлохмачены и прилипли ко лбу от пота, но я все еще вижу напряженность в его темных глазах.

Хейден не единственный, кто испытывает что-то новое, говоря о чувствах. Нет ничего, что я ненавижу больше, чем необходимость объясняться. Я всегда считала, что говорить вслух бесполезно, что если люди хотят что-то исправить, им просто нужно пойти и сделать это.

Но слушая Хейдена… как будто он впервые осознает все это о своем брате… просто говоря это. И еще более удивительно: мне не все равно, и я хочу, чтобы он рассказал мне больше.

Но почему?

— Каким игроком ты хочешь быть — Спрашиваю я.

Он щурит глаза и смотрит вверх.

— За год до того, как моего брата задрафтовали, он побил рекорд по количеству очков в юношеской лиге. Единственный рекорд, который я побил в прошлом году, — это наибольшее количество боев в сезоне.

— Ага, — говорю я и скрещиваю руки.

— А на сколько игр тебя дисквалифицировали?

— Пять, — говорит он, стиснув зубы.

— Невозможно побить много рекордов, когда не играешь.

Я в шутку бью его по руке, но он не реагирует. Моя рука задерживается на его рукаве. Это утешительно или странно? Все, что я знаю, это то, что каждый инстинкт моего тела говорит мне продолжать прикасаться к нему.

Он смотрит на меня — действительно смотрит на меня. И на секунду мне хотелось бы, чтобы он мог видеть сквозь всю эту историю с Элом. Хотела бы я быть просто девочкой с мальчиком. Мечта о том, как я прильну к его губам, припаду к его твердой груди, затуманивает мои мысли.

Но он никак не может думать так же, учитывая, что я мальчик.

— Хм, — говорит Хейден, — почему твоя рука на моей руке?

Вот дерьмо.

Я убегаю от него.

— В любом случае, — говорю я, делая вид, что ищу что-то у себя в кармане, хотя мы оба знаем, что там ничего нет, — если ты не понял, что я сказал, перестань быть таким испуганным котом и вместо этого на самом деле играй в игру.

Хейден поднимает брови и смотрит на меня так, будто я какой-то мутант.

— Хейден?

Яркие огни арены сверкают в его темных глазах.

— Ладно, думаю, моя очередь.

— Верно! Контролируй свой темперамент! — Я кусаю внутреннюю сторону щеки.

— Итак, мы установили, что ты сражаешься, потому что увлечен игрой. Может быть, тебе просто нужно направить эту страсть в другую область.

— Что ты посоветуешь? — Он выезжает на лед. Для такого высокого парня, он ужасно грациозен.

Я сглатываю из-за пересохшего горла.

— Как насчет… давай сосредоточимся на том, чтобы выйти в плей-офф!

Он усмехается.

— Очевидно. Но как нам это сделать?

— Больше голов и больше очков, — говорю я.

— Мы всегда на линии вместе. Может быть, мы сможем провести дополнительное время на катке, вместе поработать над некоторыми движениями…

Я знаю, Ксандер не был бы счастлив, если бы узнал, что я хочу проводить больше времени с игроком номер один в «Соколах», но эй, это хорошо для команды! А теперь, когда Хейден пасовал на мне, мы зажигали каток почти в каждой игре.

Хейден останавливается у сетки и прислоняется к ней.

— Знаешь, это не самая плохая идея. Но ты действительно думаешь, что только мы вдвоем сможем добиться каких-то результатов?

— Смотри, — говорю я, подкатывая к нему, — у нас уже все хорошо. Таким образом, мы могли бы быть великими!

Он щурится на меня.

— Чему ты ухмыляешься?

— Моему потрясающему плану. — Я улыбаюсь.

— Это вряд ли можно отнести к планам. — Он смеется.

— Играй больше в хоккей! — Он толкает меня, и я отскакиваю назад.

— Ну давай же! — Я усмехаюсь.

— Это сработает, а если нет… мы вернемся и придумаем что-нибудь новое.

— Нет, ты снова будешь уволен из планирования! — Говорит он.

Его голос становится глубже, и я могу сказать, что он серьезен.

— Но знаешь, раз это твой единственный план… Думаю, я попробую.

— Отлично.

— И Эл, — говорит он, и мой мир останавливается. Он назвал меня Эл. Не Белл. Не новичок. Эл. И на мгновение я закрываю глаза и почти представляю, что это мое