— Ты должен знать наши цели лучше, чем их собственные семьи, — сказал Джек однажды в командной комнате, куда мы ходили для частных бесед. У каждой из команд разведки была своя комната. — Ты должен не пролюбить тот единственный шанс, то маленькое окно, в которое мы можем его подловить.

Стресс был таким же постоянным, как дерьмовая погода в мою первую весну, но так и было задумано. Вы должны были научиться справляться с этим, потому что стресс был естественным состоянием подразделения. Однажды Билл зашел в операционную, бросил на стол пачку бумаг на девяносто страниц и сказал: — У вас есть час, чтобы изучить это и сделать на основе этого презентацию на совещании.

Эти ежедневные тесты и бесконечные понукания со стороны начальства были предназначены для того, чтобы напугать новых рекрутов и заставить их почувствовать себя неудачниками.

В юридическом документе, который он мне дал, объяснялось разрешение на применение военной силы (РПВС) и почему у нас были полномочия наносить удары беспилотниками по определенным террористам. Он хотел, чтобы я спасовал, но я этого не сделал. Я проштудировал документ в рекордно короткие сроки, все уяснил, разложил по полочкам… презентацию конечно же провалил. Билл вышел из комнаты, улыбаясь — как будто молча кивая в знак одобрения.

Обучение продвигалось быстро. Это было похоже на беговую дорожку, запущенную на 20-й скорости. Если ты споткнешься или отстанешь, то вряд ли сможешь восстановить равновесие. Ты бы вылетел.

Однажды после совещания об убийствах я снова столкнулся с Джонни. Похоже, ему было тяжело как никогда. Его лицо было белым, он выглядел еще более разбитым, чем раньше. Я пытался поговорить с ним, подбодрить его — думаю, он сделал бы то же для меня.

— Привет, чувак, — начал я. Но он просто продолжал идти, не говоря ни слова.

Несколько дней спустя я услышал, что Джонни исключили. Ему было велено собирать вещички, и он уехал прежде, чем я смог попрощаться.

* * *

«Немигающим глазом» Билл называл дроны.

Он любил говорить, что беспилотники — наш самый важный инструмент, но чтобы быть хорошим целеуказателем, нужно научиться наблюдать, уметь видеть то, чего не видят другие.

— Дроны — ничто, если за ними не стоят правильные парни, — сказал он во время одной из своих импровизированных лекций, когда мы сидели в операционной, уставившись на экраны.

Билл и Джек родом из того времени — совсем недавнему, оно было всего пару лет назад — когда у группы был доступ только к одному дрону в ограниченной зоне боевых действий, и вся Армия боролась за привилегию им попользоваться. Теперь у них было множество «Предаторов», «Риперов» и прочих «немигающих глаз», которые могли обозревать с неба все что угодно.

В те первые несколько месяцев я часами просматривал видеозаписи с беспилотников: удар по транспортному средству, проезжающему через горы на территории, на которой технически нечего было делать правительству США, запуск «Хеллфайра» по комплексу, полному вооруженных до зубов террористов в зоне боевых действий.

В нашем мире мы вообще-то не часто использовали слово «дрон». Этот термин пришел из СМИ. Мы назвали их БПЛА, сокращенно от беспилотных летательных аппаратов. Я также назвал их птицами, например «поднимите птицу над следующей локацией».

Наши первые птицы были безоружны и использовались для наблюдения. Они также производили много шума и разбивались без предупреждения в случае потери связи с наземными станциями управления. Они различались по размеру. «Предаторы» были длиной с небольшой пассажирский самолет — чуть больше 8 метров в длину, размахом крыльев почти вдвое больше. Большинство из них приземлялись, как истребители, на посадочной полосе, и обслуживали сотни техников ВВС.

MQ-1 «Предатор»

Дроны принесли нам совершенно новые возможности для достижения успеха на поле боя. Ни одно поколение бойцов до нас не обладало такой мощью. Сотни миллионов долларов ежегодно тратились на то, чтобы сделать их лучше только для наших команд, летать выше, быстрее, скрытнее, с большей точностью стрельбы. Общая цель состояла в том, чтобы быть более точным при наведении, в то же время уменьшая шансы причинения какого-либо вреда невинным гражданским лицам. Наши команды каждый день помогали формировать будущее беспилотных летательных аппаратов, внедряя технологии, о которых еще много лет никто не знал в общественном пространстве.

Наши дроны могут часами преследовать цели, собирать данные и, конечно, убивать. Но мы использовали их в основном для наблюдения. Обычно датчик камеры находится в пузырьковом контейнере вдоль брюха птицы и включает в себя электрооптическую (дневную) камеру, инфракрасную (ночную) камеру, лазерный маркер цели и лазерный целеуказатель. На нашем жаргоне это была мультиспектральная система наведения — все компоненты, необходимые нам для наблюдения, охоты и убийства.

На ранних этапах камеры передавали нечеткие изображения. Объем данных, который необходимо было передать с одного конца света на другой, чтобы мы могли четко видеть видео, изначально был слишком велик для обработки. Правительство потратило десятки миллионов долларов на увеличение пропускной способности для потоковой передачи данных, добавив секретные ретрансляторы данных, которые позволили флотам дронов общаться с нами из любой точки земного шара.

В ходе обучения я научился управлять дронами, очень специализированным — и чуждым большинству — языком, используемым по радио и в системах чата, а также различным сложным процессам, связанным с нанесением ударов «Предаторами». Самым большим сюрпризом стала огромная инфраструктура вокруг дрона. Этими машинами стоимостью в несколько миллионов долларов управляли не просто пара человек. Я был главным, но было много людей в самых разных местах, которые наблюдали за дроном, запускали его в воздух, сажали и помогали убедиться, что в пути все шло так как нужно. Я не управлял дроном и не перемещал камеру самостоятельно, за меня это делали группы ВВС, сидевшие в трейлерах в Неваде или Нью-Мексико. Было легче контролировать инфраструктуру беспилотников из Соединенных Штатов, чем постоянно создавать новые центры в каждой новой зоне боевых действий. Но я был в центре всего этого. Я давал задания, куда направлять дроны, за кем следовать, что осматривать и кого брать на прицел.

СМИ иногда называли нас «командами охотников-убийц». Но меня научили тому, что мы были намного большим. Мы были частью одной из самых эффективных, сложных и взаимосвязанных организаций в мире.

Одно видео в те первые дни запало мне в память. Целью был член «Аль-Каиды» в Ираке. Другой аналитик выследил его однажды ночью в