вспомни себя сегодня? Ты минуту не могла прийти в себя после прыжка. Я уверен, с ним будет то же самое, и мы скрутим его, пока он не опомнится. Если же не выйдет, ничего страшного, мы придумаем другой способ, главное береги себя, и не делай глупостей. Телефон будет лежать в кармане пальто, для того, чтобы нажать кнопку, не нужно будет его доставать. Он скорее всего догадается зачем мы тебя отпустили. Можешь соврать, например, что планировалось перебросить тебя обратно, но видимо из-за сбоя тебя перенесло на место последнего прыжка.

Он вопросительно посмотрел в ее лицо, проверяя процент усвоенной информации. Она серьезно кивнула, и задала резонный вопрос:

– А что если он поведет себя неадекватно?

– В таком случае нажмешь кнопку один раз и скроешься в портале. Если не будет возможности дотронуться до телефона, то вот.

В его протянутой ладони было мужское кольцо-печатка с большим перламутровым камнем. Она робко надела его на большой палец. Село как влитое.

– Этим ты сможешь вырубить его, если что. Моя собственная разработка, проверено на Даре.

Он не удержался от усмешки. – Просто повернешь его камнем внутрь, и саданешь со всей силы по открытой коже, камень слегка вдавится, и противника шибанет разрядом в несколько сотен вольт. Для тебя кольцо безопасно, основной материал является диэлектриком. Так что, пока оно на твоей руке, ты в безопасности.

Она кивнула, улыбнувшись одними губами, и спрятала окольцованную руку в карман. Мы молча двинулись в общую комнату, к порталу. Гер шел чуть позади, и ему открывался прекрасный вид на ее профиль. Она никогда не любила смотреть ему в глаза, и мужчина привык любоваться только ее видом сбоку. Наверное, эта девушка никогда не станет чьей-то. Уж слишком много в ней свободолюбия и вряд ли она когда-либо позволит себе быть слабой.

Эта мысль вызывала в душе невыносимое тоскливое чувство. В ее взгляде чаще проскальзывали снисхождение и брезгливость по отношению к Герману, но он бы многим пожертвовал, чтобы однажды она поменяла свое мнение, и посмотрела на него другими глазами. Вот только что для этого нужно, и кому отдавать, куда нести?

Сердце женщины – потемки, все грани науки рядом с этими потемками ясны подобно солнечным лучам. Хотя наука настолько могущественна, что, возможно, он бы смог реализовать один метод если захотел. Ведь не зря же большая часть жизни посвящена исследованиям, должны же они однажды отплатить благодарностью? А может все просто, и дело в разнице возрастов. Ей нужен кто-то из сверстников, а не замшелый головастик, у которого все мысли зациклены на работе.

Она прошла дальше по коридору, а Гер завернул в лабораторию, откуда его окликнул Дар.

– Так что с ее базой? – поинтересовался он.

– А что с ней?

Дар говорил в полголоса, опасаясь, что Рин их услышит, и поймет по-своему.

– Разве на верхней площадке сейчас не гуляет сквозняк?

Вопрос был резонным, хотя и немного запоздал.

– Уже нет.

– Шустро!

Герман удостоился его восхищенного взгляда.

– И камеры проверил?

– В центре уверены, что Рин до сих пор на базе клепает отчеты, и вижнбраслет утопила в раковине.

– Ты гений.

– Не жалуюсь.

Перед тем, как отправиться за платьем, Гер посетил базу Рин и проверил камеры. Честно говоря, они давно показывали только то, что они им позволяли показывать. Внутренние камеры пришлось зациклить, чтобы люди из института наблюдали Рин в обычной среде, и не хватились ее, пока она будет путешествовать по сектору. Дверь на верхней площадке успешно заблокирована. В любом случае, если девушка захочет вернуться обратно, их портал будет ей в помощь. Хорошо всетаки иногда не зависеть от дверей.

В тот момент, когда Виринея задумалась о том, чего бы она хотела взамен за помощь нам, Гер тут же понял, что это будет. Желаний, как таковых, у нее по жизни было немного, их все я помнил прекрасно.

Однажды она захотела огромного плюшевого медведя на новый год. Ее восторг от белоснежного шерстяного монстра длился довольно долго, пару месяцев, потом он пылился на балконе, а позже и вовсе уехал в дар детскому приюту. Затем ей вздумалось посетить новый ресторан вьетнамской кухни, открывшийся год назад в центре. Мужчина предоставил ей эту возможность, и полгода она потом возмущалась, что лучше бы на эти деньги было съездить на море три раза туда и обратно. На море они тоже ездили, там ей все понравилось.

Потом она месяц ходила мимо витрины с этим розовым платьем, не забывая останавливаться на пару минут, чтобы повздыхать о бессмысленности возможной траты, и открыто сокрушалась чуть позже, когда платье с витрины исчезло. Гер купил его втайне, и до сих пор вещь ждала своего момента у него в шкафу. Дождалась.

Странные их всетаки связывают отношения. Они вроде и друзья, хотя ему бы, наверняка, хотелось большего, но он не мог себе позволить ставить ее перед выбором, зная, что она в любом случае откажется. Поэтому и кружил рядом все это время, чтобы просто быть, не теряя из виду единственный светлый луч в беспросветной тьме своего существования. Она же не хочет и не может предложить мне ничего большего, но и не рвет все отношения из жалости к тому, кто потратил на нее столько личного времени. И все же дьявольски сложно представить, что будет, если она таки встретит своего человека, и полюбит его. Тогда Гер, наверное, перестанет страдать подобной ерундой, купируя единственную проблему в своей размеренной жизни.

Рин сидела в общей комнате спиной к нам, и играла с маленькой забавной лаской, поглаживая ее пушистую шерстку тонкими пальцами. Гер в очередной раз скользнул взглядом по ее волосам, и в этот момент вдруг почувствовал, как что-то в нем резко надорвалось. Хотелось остановиться, судорожно глотая воздух, не в силах отдышаться от одномоментно захватившего разум прозрения. Горячая мысль вспышкой осветила голову, и плавно растаяла, оставив в мозгу четко сформированное решение. Он ведь знал, что делать. Знал именно сейчас и наверняка. Осталось только спланировать и реализовать.

9.

Я осторожно ступала, опираясь о каменную стену, приподнимая подол платья одной рукой, дабы не споткнуться, и позорно не свалиться кулем на сырой земляной пол. Подсветить пространство было нечем, телефон раньше времени доставать не хотелось, мало ли что, и я усиленно моргала, привыкая к темноте. Промучавшись таким образом метров