– Что, если речь идет не о параллельных, а конвергентных эволюционных линиях? Возможно, принципы отбора действуют таким образом, что различные линии развития сходятся друг с другом, стремясь к одному и тому же оптимальному результату. Другими словами, они изначально движутся в разных направлениях, но рано или поздно упираются в одно и то же наилучшее конструктивное решение. К примеру… – Он замешкался в поисках аналогии. – К примеру, акулы – это рыбы, а дельфины – млекопитающие. Они произошли от разных предков, но в итоге приобрели более или менее одинаковую форму.

Данчерккер вновь твердо покачал головой.

– Забудьте об идее совершенства и идеальных конечных решений, – сказал он. – Вы снова, сами того не подозревая, попадаете в ту же самую ловушку вселенского замысла. Человеческое тело далеко не так идеально, как вы себе, должно быть, представляете. Природа не производит на свет лучшие решения – она пробует все, что получится. Единственное условие отбора – способность выжить и оставить потомство. Видов, которые вымерли, так и не придя к процветанию, куда больше, чем выживших – гораздо, гораздо больше. Упустив из виду этот факт, можно легко представить себе предначертанное стремление к некоему идеалу – все равно что смотреть сверху вниз на древо жизни в его теперешнем виде, уже зная о нашей собственной, успешной ветви, но забывая о бесчисленных ответвлениях, которые так ни к чему и не привели.

Повторюсь, забудьте об идее совершенства. Линии развития, которые мы наблюдаем в естественной природе – это всего лишь примеры решений, которые достаточно хороши, чтобы справиться со своей задачей. Как правило, есть множество гипотетических вариантов не хуже – а иногда и лучше – существующих.

Возьмем, к примеру, характерный узор бугорков на первом нижнем моляре человека. Он состоит из пяти основных зубцов, перемежающихся сложной структурой желобков и рубчиков, которые помогают нам перемалывать пищу. Нет причин считать, что этот конкретный узор справляется с задачей лучше любой из гипотетических альтернатив. Однако именно этот узор изначально появился в результате мутации у наших предков и с тех пор передавался из поколения в поколение. Тот же узор можно обнаружить и на зубах других гоминид; это доказывает, что и мы, и они унаследовали его от общего предка, которому этот узор достался по воле случая.

На всех зубах Чарли повторяется узор, характерный для человека.

Многие из наших адаптаций далеки от идеала. Расположение внутренних органов оставляет желать лучшего, и виной тому доставшаяся нам в наследство система, изначально адаптированная для горизонтального положения тела, но никак не для прямохождения. Если говорить, к примеру, о дыхательной системе, то отходы и грязь, накапливающиеся в глотке и носовой полости, в нашем случае стекают не наружу, как происходило изначально, а внутрь; именно в этом заключается основная причина заболеваний бронхов и органов грудной клетки, от которых не страдают четвероногие животные. Такое вряд ли можно назвать идеалом, не так ли?

Данчеккер сделал глоток воды и обратился с призывным жестом к публике в целом:

– Иначе говоря, мы видим, что идея конвергенции к идеалу не поддерживается известными нам фактами. Чарли обладает не только нашими преимуществами, но и всеми нашими изъянами и несовершенствами. Мне жаль – я прекрасно понимаю, что эти вопросы озвучены в рамках замечательной традиции, требующей исследовать все возможные варианты, за что я готов выразить вам признательность, но если говорить серьезно, то все они несостоятельны.

После его заключительной реплики зал погрузился в молчание. Казалось, что участники в глубокой задумчивости разглядывают кто стол, кто стены, кто потолок.

Колдуэлл оперся обеими руками о стол и огляделся по сторонам, пока не убедился, что остальным нечего добавить.

– Похоже, что эволюция пока не готова сдавать позиции, – проворчал он. – Благодарю вас, профессор.

Данчеккер кивнул, не поднимая взгляда.

– Тем не менее, – продолжил Колдуэлл, – цель наших собраний – дать всем возможность не только слушать, но и свободно выражать свое мнение. До этого момента некоторым из присутствующих сказать было почти нечего – в особенности кое-кому из новичков. – Хант испуганно осознал, что Колдуэлл смотрит прямо на него. – Возьмем, к примеру, нашего британского гостя, с которым большинство из вас уже знакомы. Доктор Хант, есть ли у вас соображения, о которых нам следует знать?..

Находившаяся рядом с Колдуэллом Лин Гарланд даже не пыталась скрыть своей широкой улыбки. Хант сделал глубокую затяжку, воспользовавшись этой паузой, чтобы собраться с мыслями. Пока он хладнокровно выдыхал длинное, расплывчатое облако дыма и стряхивал пепел, разрозненные кусочки пазла в его голове наконец сложились в единую картину с безупречной точностью двоичных разрядов, марширующих по регистрам компьютеров на нижнем этаже. Неустанные перекрестные проверки со стороны Лин, ее визиты в «Оушен», ее присутствие на этом собрании – Колдуэлл подобрал нужный катализатор.

Хант обвел взглядом строй внимательных лиц.

– Большая часть сказанного подтверждает общеизвестные принципы сравнительной анатомии и эволюционной теории. Хочу сразу пояснить на случай, если кто-то поймет меня неправильно: у меня нет цели ставить эти принципы под сомнение. Тем не менее, общий вывод можно свести к следующему: поскольку у нас с Чарли общие предки, он, так же как и мы, должен быть родом с Земли.

– Именно так, – вставил Данчеккер.

– Хорошо, – ответил Хант. – Что ж, по большому счету, это ваша проблема, а не моя, но раз уж вы спросили моего мнения, я сформулирую тот же вывод несколько иначе. Поскольку Чарли родом с Земли, значит, именно здесь должна была возникнуть его цивилизация. Все указывает на то, что по уровню развития его цивилизация примерно соответствовала нашей – возможно, даже опережала ее в паре областей. Следовательно, мы должны были обнаружить следы ее присутствия. Но их нет. Почему?

Собравшиеся все как один повернулись к Данчеккеру.

Профессор вздохнул.

– Единственное, что нам остается, – это предположить, что оставленные ими следы были уничтожены естественными процессами выветривания и эрозии, – устало произнес он. – Есть несколько вариантов: они могли исчезнуть в результате катастрофы, которая попросту стерла все следы их существования; либо их цивилизация занимала области, которые сейчас находятся на дне океана. Дальнейшие поиски, без сомнения, дадут ответ на этот вопрос.

– Если бы катастрофа такой мощи произошла в недавнем прошлом, мы бы о ней уже знали, – заметил Хант. – Большая часть тогдашней суши так и осталась сушей, так что затонуть в океане они, на мой взгляд, тоже не могли; кроме того, даже беглого взгляда на нашу собственную цивилизацию хватит, чтобы понять: она не локализована в каких-то определенных местах, а рассредоточена по всему земному шару. И как