Шрифт:
Закладка:
— Осторожно! — шипит Марк. — Там я!
— Вы впереди!
— И сбоку тоже! Так что дайте лучше мне! — он нащупывает мою руку с клешней и кладет свою ладонь поверх моей руки.
Медленно начинает отводить ее в сторону и снова вскрикивает.
— Вика, ослабьте хватку, пожалуйста! — задыхаясь не то боли, не то от чего-то другого, шепчет он.
— Я в краба вцепилась! При чем здесь вы?
— Не совсем! Вернее, не только в него!
Что? Это как?
— Что вы мне голову морочите? Я что разницу не почувствую? Это клешня, Марк!
— Это мы с клешней вместе, Вика! — зло выдыхает он. — Что вы спорите? Мне же лучше знать! Я-то это чувствую!
— Я не понял: у него там анаконда, сложенная кольцами? — озадаченно спрашивает мой мозг. — Кажется, у меня проблемы с восприятием. Я ничего не чувствую, кроме клешни краба.
— Зато я чувствую абсолютно все! — счастливо выдыхает мое тело. — Можете говорить, что хотите. Сравнивать с чем угодно! А я пока подержусь за мущинского мущину!
— Отпусти, гнида предательская! — приказываю телу. — Я тебя на такую диету посажу, что ты высохнешь, как мумия! Обещаю!
— Ну все-все! Отпускаю, — рыдая, отвечает тело.
И я вдруг осознаю, что мое непокорное тело не только предало в очередной раз, но и обмануло нас с мозгом. Потому что внезапно понимаю: кроме краба, я прихватила еще и чужого жениха. И на нервной почве сразу этого не почувствовала. Разжимаю пальцы и шепчу:
— Летите, голуби, летите! Так легче, Марк?
— Да, благодарю! — кивает он.
— Извините, Марк. Я, правда, не специально. Просто не сообразила.
— Вы извиняетесь, Вика! Я даже не думал, что вы умеете. Спасибо!
Мы осторожно выпутываемся из покрывала. Встаю, одёргиваю юбку, смотрю на себя в зеркало. Хорошо, что на мне сегодня темный костюм, и пятна от краба, вина и соуса на нем не так видны. Но мне срочно нужно в душ. И пятна замыть, и себя тоже. У меня даже на лице капли гранатового соуса. Влетаю в ванную комнату. Быстро скидываю одежду и захожу в душевую кабинку. С наслаждением стою под горячей водой, растирая по телу дорогое ароматное мыло. Теперь понятно, почему мы никак не можем отучить горничных его воровать. Кто сказал, что деньги не пахнут? Вранье! У них аромат дорогого мыла. И этот аромат резко отличается от запаха цветной пенящейся водички, купленной по акции.
Открываю глаза и вдруг вижу Марка через полупрозрачную стену душевой кабинки. Этот наглец заходит в ванную комнату и снимает рубашку. Выключаю воду, чуть-чуть приоткрываю дверь кабинки и шиплю:
— Вы здесь? Какого черта?
— Мне нужно себя в порядок привести! Я весь в вине и крабе, — он включает кран в рукомойнике и начинает застирывать рубашку.
И при этом так якобы невзначай поигрывает мускулами на накачанной груди.
— Поторопитесь, пожалуйста, Вика, мне тоже нужно душ принять, — он не оборачивается, давая мне возможность полюбоваться его широкой спиной.
— А что другого места вы не нашли? У нас есть свободные номера, — нащупываю полотенце снаружи, тянусь к нему и пытаюсь сорвать с крючка.
— Вика, нам нужно поговорить. Насчет того, что я сказал инвестору, — Марк спокойно берет полотенце и подает мне.
При этом он не отводит взгляд, а наоборот, в упор смотрит на меня.
— Не смотрите на меня, нахал! — извиваясь, как змея, прячусь за дверцей душевой, при этом пытаясь цапнуть полотенце из его рук и не сверкнуть наготой.
Хотя кого я пытаюсь обмануть? Душевая все равно полупрозрачная. Там все прекрасно видно.
— Очень нужно! — он поворачивается спиной. — Вы переоцениваете мое внимание к своей скромной персоне.
Глава 6. Если женщины дерутся, лучше не встревай
— Ничего не хочу слышать! Радует только то, что ваш талант нагло врать очень нам пригодился.
— Не будьте ребенком, Вика! Если уже знакомство так началось и продолжается, то нужно вести себя, как взрослые. И как-то договариваться о своих действиях. Хотя бы пока инвестор здесь. Мы ведь ему соврали, что почти женаты. И нужно для общего блага и ради выгоды изображать, что мы — жених и невеста.
— Для общего блага, Марк? Интересно! Я так и поняла, что совместный труд в вашу пользу очень облагораживает!
— Да вы не понимаете, Вика! Иначе вообще упустим инвестора и провалим задание. Предлагаю познакомиться поближе, — он вдруг быстро сбрасывает всю одежду и настежь распахивает дверь душевой кабины.
Замираю на месте, судорожно сжав в руках полотенце.
— Вы совсем с ума сошли? Я сейчас закричу! Немедленно выйдите! Какое хамство! Оголиться передо мной и влезть в душ, когда я там. То есть, здесь. Вернее… — замолкаю, не в силах продолжать, потому что он спокойно стоит перед мной абсолютно обнаженный.
— Какой мужик! — восхищенно выдыхает моя наглая тушка. — Ты ж посмотри какие бицепсы! А грудь! А кубики. Настоящие! А можно я ими буду играть в алфавит? Вот если сложить те два сверху, то выйдет слово: "Мама".
— Выйдет не слово, а целое предложение: "Мать моя-женщина!" — мрачно говорит мозг. — С такими кубиками я не справлюсь, Вика. Мы проиграли! Нашу тушку от этого самца уже не оторвём. Она, тушка, то есть, только что выиграла конкурс "Иуда года". И вот-вот потребует свои законные тридцать… эээ… сантиметр… гхм… серебряников. Так что гаси свет и выноси мебель! Сейчас наше с тобой тело все здесь разнесет! Всю кабачковую ферму и отель в придачу. Инвестор подумает, что это еврейский погром и уедет навсегда, увозя наши денежки.
— Вы что-то сказали? — лукаво усмехается Марк, и мне кажется, что в его глазах мелькает понимание.
Словно он слышит весь немой разговор между мной, мозгом и предательским телом.
Молча киваю, пытаясь где-то там в остатках извилин раскопать какие-то слова.
— Какая же ты красивая, когда молчишь, малышка! — шепчет Марк.
И вдруг обнимает меня и крепко целует в губы. Я превращаюсь в мороженое, которое сладкой лужицей тает в его сильных руках. Он поднимает меня, чуть не снеся плечом дверь кабинки, и я вижу нас в зеркале ванной. Его обнаженную крепкую попу и себя, утонувшую в его объятиях. У меня такое счастливое выражение лица, что мне самой хочется плюнуть себе же в физиономию. Растеклась! Предала все принципы! И ради кого? Ради этого надменного барина? Ну
