и тревога, хотя я пыталась держаться храбро. Вроде бы, он не сделал ничего, чтобы меня напугать, наоборот — даже пошел против короля Рихарда, заступившись за меня. Но всякий раз, когда звучал его голос, или светлые глаза останавливались на мне, на меня накатывал страх. Страх безо всяких причин. Я приписала это естественной брезгливости, которую испытываешь, когда видишь увечных. Возможно, было бы легче, носи он на глазах повязку.

Он правильно понял мое молчание и продолжал:

— Не думаю, что дядя прельстил вас золотом или обещанием другого богатства…

— Нет, — выдавила я. В самом деле, ведь король не обещал мне лавандовые поля — так, намекнул. А от сундука с золотом я сама отказалась. Не надо драконьего золота, если за него надо заплатить человеческой честью.

— Мне кажется, вы не из тех, кого можно купить, — сказал лорд Тристан спокойно. — Но дядя умеет и запугивать. Он угрожал вам? Отвечайте.

— Немного, — сказала я сдержанно. Жаловаться племяннику на дядю? Жаловаться дракону на дракона? Глупее ничего и выкинуть нельзя.

Тристан подождал, но так как я не молчала, снова спросил:

— Это все? Больше ничего не хотите сказать?

— Только одно. Не беспокойтесь обо мне. Здесь я нахожусь по своей воле, сделала этот шаг осознанно и исключительно из милосердия. Прошу принять меня, удовлетворив просьбу его величества. Так не пострадаете ни вы, ни я. Пусть это будет наш маленький договор.

Некоторое время он обдумывал мои слова, а потом медленно кивнул:

— Хорошо, оставайтесь. В моем доме вам не будут угрожать. Поживете, сколько нужно, чтобы дядя забыл о своем решении, и вернетесь к родителям. Отец, наверное, очень переживает о вас. Да и баронесса сходит с ума. Не знаю, какая мать будет рада, отдавая дочь животному.

Мне показалось, он испытывает меня — намеренно говорит о драконах резко, чтобы проверить — буду ли я ругать их. И что значит — в моем доме? Разве он живет не во дворце герцога?..

— Вы так говорите, будто вы — не один из драконов, — сказала я осторожно.

— Я не дракон, — он опять улыбнулся еле заметной, грустной улыбкой. — Не каждый сын дракона становится драконом по природе.

— Это значит, что вы не похожи на вашего брата?

Он чуть повернул голову в мою сторону. Я заметила светло-голубую радужку глаза и невольно вздрогнула.

— Я хочу сказать, что я — не дракон, — пояснил он мягко. — Я — обыкновенный человек, унаследовал кровь своей матери и ни капли крови отца.

— Тем лучше, — тут же сказала я. — В присутствии дракона все чувствуют себя скованно. Теперь я не буду так бояться.

— Вы боялись?

— Конечно. Чего скрывать? Тем более, после слов его величества. Вы позволите начать ухаживать за вами сразу же? Хотите, налью вам вина? — я взяла кувшин, чтобы наполнить бокал, но лорд Тристан покачал головой.

— Вам не надо прислуживать мне, я прекрасно научился жить в согласии со своим недугом. И не наливайте вино в бокал, я пью только из чаш. Это привычка.

Только сейчас я обратила внимание, что на столе стояли две чашки — полусферические, из белого фарфора, расписанного синим. Сначала я приняла их за чашки для сладостей, но теперь разглядела на донце одной из них красную винную лужицу.

— Мне не известны ваши привычки, — сказала я, наливая вино в эту странную чашу. — Может, расскажете, как себя вести, чтобы мое пребывание здесь проходило с пользой для вас?

— Давайте сегодня вы просто отдохнете, — сказал он, и легкая улыбка снова появилась на его губах и пропала. — А завтра уже решим, какую пользу вы сможете принести.

Я быстро взглянула на него, гадая, был ли тайный смысл в его словах.

Но младший брат дракона сидел с самым безмятежным видом. Он пошарил по столешнице, отыскивая чашку, и я, даже не сообразив, что делаю, протянула руку и придвинула чашку к его пальцам. Он коснулся фарфорового края, взял чашку и поднес ее к губам, даже не заметив моего участия.

Глава 7. Подводные течения

— Позовите Милдрют, — попросил лорд Тристан. — Пусть найдет кого-нибудь из слуг, кто принесет ваши вещи. Напишите список, что вам понадобится — завтра мы отплываем рано утром.

— Отплываем? — переспросила я. — Куда же?

— В мой дом. Этот дворец принадлежит моему брату, а я живу совсем в другом месте, и в Анжере всего лишь гость.

Только сейчас я вспомнила слова короля о доме на скале. Значит, это правда — дом посреди моря, где есть дерево, на которое я должна повязать алый шарф, если что-нибудь узнаю. Я машинально потянула концы газовой ткани, подаренной мне королем. Но сейчас этот алый шарф казался мне не подарком, а веревкой, связавшей меня и брата герцога.

— Мой дом стоит на скале, которую местные зовут Драконьими Воротами, — говорил между тем лорд Тристан. — Милях в трех от берега — не слишком далеко, но и не слишком близко. Поэтому лучше сразу возьмите с собой все необходимое. Если на море случится шторм, мы не сможем быстро добраться до большой земли. Мой отец любил проводить там время, а я поселился там, потому что для моего здоровья вреден городской воздух. Врачи советуют покой, тишину, свежесть… Надеюсь, пребывание в моем скромном жилище не покажется вам слишком скучным, — он помолчал и напомнил: — Позовите Милдрют, пожалуйста.

— Да, конечно, — пробормотала я, вышла и оглянулась — Милдрют не было. Мне стало слегка стыдно, что я напрасно заподозрила ее. Воинственная госпожа обнаружилась в соседней комнате — сидела в кресле у письменного стола, забросив ногу на ногу и переплетя пальцы на животе. Она встретила меня очень нелюбезным взглядом, и я сказала, постаравшись улыбнуться как можно приветливее:

— Он зовет вас.

Милдрют сразу же вскочила и стремительно прошла мимо меня, едва не задев плечом. Я вернулась как раз в тот момент, когда лорд Тристан говорил:

— Предоставь леди Изабелле письменные принадлежности, пусть она напишет своему отцу, и поручи передать письмо кому-нибудь из слуг.

— Эта будет ночевать здесь? — спросила Милдрют, совершенно не заботясь, что я все слышу.

— В свете последних событий, ей лучше остаться с нами, — сказал лорд Тристан, а я нахмурилась, пытаясь понять — не было ли опять в его словах скрытого смысла.

Говорил ли он о возможном недовольстве короля или же понял, с кем его братец уединялся во время фейерверка?

— Но леди Изабелле нужны ее вещи. Те же платья, зеркальца — что там вы, женщины, любите?

Милдрют хмыкнула:

— На ней платье порвано. Само собой, ей