ваш голос, то подумал — звучит, как прибой…

Я слушала эту странную речь, внимательно наблюдая за ним. Все это очень походило на комплименты, и лицо у лорда Тристана стало таким задумчивым и… мечтательным. Но почему-то я не могла проникнуться этими нежными словами. Всякий раз, когда невидящий взгляд брата герцога останавливался на мне, я ежилась, как от сквозняка.

— Пока ваша телохранитель не пришла, — сказала я, перебивая похвалы лорда Тристана моему голосу, — может, я могу помочь вам? Провожу в ванную?..

— Лучше подождем Милдрют, — ответил он. — Дома я уже знаю, что где находится, поэтому обхожусь сам, а здесь все непривычно. Еще разобью какую-нибудь особо ценную вазочку, — он усмехнулся, — и госпожа Ромильда будет огорчена.

— Госпожа Ромильда? Вы называли ее матушкой…

— Только из учтивости. Вдовствующая герцогиня мне не мать. Но она хорошо относилась ко мне, когда я остался сиротой, я за многое ей благодарен.

— Наверное, необыкновенно сердечная женщина, — поддакнула я.

— Да, наверное, — он склонил голову к плечу. — Вы говорите со мной издали. Почему не подходите? Где-то здесь есть сундук, — он повел рукой, — там должны быть простыни. Я не спал в этой постели, но сидел на ней… Если не захотите ждать Милдрют, можно позвать кого-нибудь из слуг, чтобы перестелили…

— Прекрасно справлюсь с этим сама, — заверила я его.

Он казался удивленным, но спорить не стал, а я бочком прошла к сундуку и откинула крышку. Внутри лежали простыни — белые, как снег, пахнущие лавандой. Я достала их и пару наволочек. На углу каждой был вышит букет фиалок. Очень мило.

Перестилая постель, я косилась на лорда Тристана. Он все так же стоял, опустив руки, и дожидался возвращения Милдрют. Впрочем, она явилась меньше чем через четверть часа и сразу бросилась хлопотать вокруг своего господина.

— Пойдемте, я помогу вам, — сказала она, поддерживая Тристана под локоть, и они удалились в ванную комнату.

Оставшись одна, я огляделась внимательнее. Обычная комната, обставленная немного странно — только и всего. Почему король Рихард хотел, чтобы я шпионила за братом герцога? И как я должна шпионить, и что найти?

Осмотрев комнату и пугаясь каждого шороха, я остановилась возле дверей ванной комнаты. Дверь была прикрыта неплотно, и я услышала приглушенные голоса — Милдрют что-то спрашивала, а Тристан отвечал, но слов было не разобрать.

Это было рискованно и страшно неприлично, притом… совсем недостойно дочери графа де Лалена — но я положила ладонь на дверь и чуть надавила, приоткрывая ее пошире. Теперь мне было не только слышно, что происходит в ванной, но и видно.

— Хороша ли вода? — спросила Милдрют, помогая лорду Тристану найти край ванны и опустить руку в воду.

— Да, все прекрасно, — ответил он.

— Я помогу вам раздеться…

В жаровню были брошены веточки розмарина, и Милдрют только что плеснула на раскаленные камни мятного настоя — ароматные клубы заполнили купальню. От насыщенного травяного запаха слегка закружилась голова, и я как во сне наблюдала, как Милдрют снимает с лорда Тристана халат, а затем и рубашку — все это медленно, словно соблюдая какой-то ритуал.

Я никогда не видела, как женщина раздевает мужчину, и то, что я теперь наблюдала, ломало все мои представления о том, что происходит между мужчиной и женщиной, когда они одни.

Это было красиво, как танец. Это было сокровенно и чувственно. И — что скрывать — один из танцоров был красив, как бог. Он поднял руки, чтобы Милдрют было легче снять с него рубашку, и мышцы на спине заиграли — рельефные, выпуклые, а кожа его была смуглой и блестела, как полированное дерево.

Я так засмотрелась на лорда Тристана, что не сразу заметила перемены, произошедшие с его телохранительницей, и лишь случайно скользнув взглядом по Милдрют, поняла, что не одна лишь я оценила божественную красоту. Ее лицо утратило суровость, и глаза смотрели с такой нежностью, что не будь брат герцога слепым, он не остался бы равнодушным.

Даже я не осталась — этот взгляд, полный желания, смутил меня необыкновенно. Чувства какой силы могли так преобразить ее? Похоже, этот мужчина был для Милдрют не только объектом вожделения — она прикасалась к нему, будто он был небожителем. Подвязывая ему волосы, она старалась не прикоснуться к его телу, но прижалась губами к темным прядям, собранным в низкий «хвост».

Томление и восторг — вот что это было.

А лорд Тристан ни о чем не догадывался, и когда Милдрют хотела развязать тесемки на его штанах, остановил ее:

— Благодарю, тут я справлюсь и сам.

Я отвернулась, когда соскользнул синий шелк штанов, но успела заметить и узкие бедра, и крепкие ягодицы, и ноги — ровные, как мраморные столбы.

— Держите меня за плечо, господин, — раздался необыкновенно тихий голос Милдрют. — Край здесь… осторожнее… не поскользнитесь…

Плеск воды указал на то, что брат герцога погрузился в ванну, и я снова посмотрела в его сторону.

— Вот мыло, — Милдрют положила ему на одну ладонь мыло, — вот мочалка… — на другую ладонь была положена мочалка из люффы.

— Спасибо, — поблагодарил он ее тепло. — Что бы я делал без тебя?

— Нашелся бы кто-нибудь другой, господин, кто был бы рядом с вами, — ответила она, а я готова была поклясться, что щеки ее покраснели вовсе не от горячего пара.

Постучали во входную дверь покоев, и я испуганно отпрянула, боясь, что буду застигнута на месте, и сделала это вовремя — потому что через пару секунд Милдрют выглянула с таким кислым видом, словно только что съела лимон.

— Что стоишь? — сказала она мне, сверкая глазами. — Иди, открой. Наверняка, притащили твои тряпки!

— Хорошо, — ответила я, стараясь выглядеть равнодушно.

Дверь ванной комнаты закрылась — и на этот раз плотно.

Милдрют оказалась права — дядя прислал мне вещи, и даже не слишком поскупился. Я не стала разбирать их, лишь достала рубашку и платье на смену, и быстро переоделась. Когда лорд Тристан вернулся из купальни, я уже лежала в постели, отвернувшись к стене.

Мне было слышно, как Милдрют расстилает постели для себя и своего господина, как она укладывает его, подсказывая, где подушка, где одеяло.

— Спокойной ночи, леди Изабелла, — сказал лорд Тристан.

Можно было притвориться, что я уже сплю, но почему-то я была уверена, что он знает, что сна у меня нет ни в одном глазу, и мое молчание поймет, как ложь.

— И вам приятных сновидений, — ответила я, не поворачиваясь. — И вам, Милдрют, тоже.

Она не ответила, только презрительно фыркнула, а лорд Тристан поспешил сгладить неловкость:

— В моем доме