Шрифт:
Закладка:
– Ай! – вскрикнула Анна. – Какой ужас!
– Сейчас выльется бензин, а этот парень в зелёной бейсболке уже докуривает сигарету и бросит её, не потушив.
– Откуда вы знаете?
– Я вроде как проходил мимо. Я был на соседней улице.
Бензин, парень в бейсболке, разбросанные по асфальту газеты, окурок, не затушенный до конца… Огонь вспыхнул и вознёсся метра на два.
Я сейчас словно жил в дежавю.
– А вы совершенно спокойны, – посмотрела она на меня.
– Просто это уже было, – я посмотрел на полыхающий газетный киоск в зеркало заднего вида.
– Пожар? Когда? – оглянулась Анна.
– Не знаю… Только что, незадолго за, в прошлом, в настоящем, я не знаю, что происходит.
– А я ничего такого не помню…
– Видимо, это случилось только со мной, в том, другом настоящем.
– В котором мы никогда не встречались?
– В котором вы всё ещё в Японии.
– Как такое возможно, если это случилось после?
– После того, как всё изменилось? Мне кажется, всё идёт параллельно.
– Параллельно? Два настоящих?
– Откуда нам знать, сколько их, – я проехал очередной перекрёсток.
– Мы же не сходим с ума, правда, Керри?
– Я уже думаю, это не худший вариант, – я положил руку на её дрожащие пальцы. – Ну так что вы решили?
– Я думаю, надо вдвоём прийти на эту передачу, Керри.
– Не все смотрят телевизор.
– Но хоть кто-то.
– Нам не нужен кто-то, нам нужны все. У вас есть хоть какие-то доказательства той, давней смерти отца? Свидетельство о смерти, завещание, простите.
– Завещания он не писал, я же была единственной наследницей, а свидетельство о смерти я не нашла. Помню, перед отъездом в Японию я оставила его дома в столе отца, не хотела брать с собой, да и зачем. Но сейчас я его не нашла, зато нашла массу других вещей, которые появились за эти годы.
– Всё, что связано с жизнью покойного, тут же меняют, или оно само меняется, я пока не знаю, как это работает.
– А газеты нам недостаточно?
Я резко крутанул руль.
– Вы куда? – она вцепилась в ручку двери.
– Если представить, что ваш отец умер двадцать лет назад…
– Но он и умер двадцать лет назад!
– Да, для нас, но не для всех остальных. Я не об этом. Если представить, что ваш отец и для всего другого мира умер двадцать лет назад, то эту премию, которую он получил за особый вклад в медицину…
– Не получил кто-то другой!
– Но кто?
– Список номинантов есть у них на сайте…
12 глава
Я припарковался в какой-то подворотне, на заднем дворе одного из мексиканских ресторанчиков, где пахло тако и отравой для крыс.
– Вы думаете, здесь безопасно? – Анна закрыла окно машины, боязливо оглядываясь по сторонам.
– Любое случайное место сейчас безопасно. У вас есть ноутбук или телефон?
– Я отключила всё.
– Знаете, я не думаю, что люди, охотящиеся на нас, принадлежат к каким-то спецслужбам.
– Не думаете?
– Нет, будь то спецслужбы, они бы давно удостоверились в вашей смерти.
– Ну вашу-то они организовали.
– И то не совсем. Что мы ищем? – Я достал свой телефон, дожидаясь, когда тот подсоединится к сети.
– Премия Роджера Дениса за высокий вклад в медицину, – диктовала мне Анна.
– Какой это был год?
– Две тысячи двадцать восьмой.
– Вы это по фотографии вычислили?
– Я перерыла весь дом и нашла газеты со статьями о награждении, а также письма с поздравлениями в почтовом ящике отца.
– Вы взломали его ящик?
– Пароли всё те же.
– Отлично. Итак, я вышел на ещё одну статью о премии, а как найти номинантов?
Анна взяла мой телефон и уже через десять секунд была на сайте награждающей организации, перелистывая список номинантов за 2028 год.
– Вот! – Она читала статью на сайте организаторов премии: – «Основная борьба проходила между доктором медицинских наук Виктором Вербахом, открывшим новый вирус гриппа, способный к постоянным мутациям…»
– Серьёзно? За это ещё и награждают?
– «…и Питером Кларком, изобретшим основной компонент, входящий в состав лекарства, купирующего способность раковых клеток к размножению. Победителем оказался мистер Питер Кларк, с чем мы его сердечно поздравляем…»
– Ну и как скоро мы найдём этого Виктора Вербаха?
– Он живёт в двух кварталах отсюда, – сказала Анна, положив телефон в мой нагрудный карман.
– Это на сайте премии так написано?
– Я знаю Вербаха. Отец всегда его костерил, а тот недолюбливал отца.
– В общем, они хорошие знакомые.
– Ещё какие…
Я выкрутил руль и нажал на газ.
Дом мистера Вербаха ничем не отличался от других многоквартирных домов этого района, значительно уступая в своём богатстве особняку Кларков. Обшарпанная кирпичная кладка, исписанная по низу нецензурной бранью и такими же рисуночками.
– И что мы ему скажем? – спросил я, ожидая ответа от домофона.
– Да-а, – раздался тягучий мужской голос.
– Мистер Вербах, это Анна Кларк.
– Кто?
– Анна Кларк, мой отец был знаком с вами, Питер Кларк…
Подъездная дверь отстала от магнитного замка, а за ней открылась и дверь на площадку первого этажа.
Мистер Вербах, в одних панталонах и рваных ботинках, стоял на пороге своей квартиры. На известного доктора медицинских наук он совсем не был похож, он не походил ни на какого приличного доктора, слишком странен был его вид.
– Проходите, – улыбнулся он какой-то странной улыбкой и распахнул дверь.
Что-то с ним было не так. Мы осторожно вошли. Небольшая квартирка забита доверху стопками книг и всевозможных бумаг, доска исписана формулами. На столе среди таких же книжно-журнальных кип, что стояли вдоль стен и на полу, было несколько чашек с недопитым чаем, на дне которых уже завелась мелкая живность. Скорее всего, он уже давно не выходил на работу, скорее всего, он вообще никуда не выходил.
– Анна, – протянул мистер Вербах, – я помню вас ещё студенткой…
– Я тоже вас помню, мистер Вербах.
– Вы уже вернулись из Китая?
– Из Японии, мистер Вербах.
– Ах да, из Японии. Вы будете чай? Интересный факт – чай не имеет вкуса, это нам кажется, что имеет, из-за запаха…
– Нет, спасибо.
– Вообще, нам очень многое кажется. – Он прислушался к чему-то, будто пытаясь поймать какой-то звук, а после продолжил: – И самое интересное, – прошёл он на кухню и кричал уже оттуда, – самое интересное, что это самое «кажется» порою реальней реальности. Хотя, что такое реальность, никто и не знает, может, сон реальнее яви, может, мы все не здесь…
– Вы знаете, мне кажется, нам лучше уйти, – шепнул я Анне на
