Шрифт:
Закладка:
От ее усердия с потолка уже сыпалась штукатурка.
— Позвольте, я заменю бедолагу Захара, а то до своих ста он точно не доживет, — сказал я. — Как погляжу, вы тут наследство разбираете?
Баронесса повернулась и дунула на выбившуюся из прически прядку.
— Вот и вы… А я боялась, что вы так и уедете.
— Как раз собирался. Зачем звали? Хотите взять реванш?
— Слушайте… — выдохнула она и подошла ко мне. — Я правда не виновата, что мой покойный муж сделал из меня и моих дочерей покорных кукол. Он напугал меня так, что я боялась даже слово сказать. Я думала убежать, но он всегда знал, где я и о чем думаю…
— Анна, мы с вами вопрос уже решили. Если вы не возражаете, я бы не хотел задерживаться, пусть и ценю ваше гостеприимство. Меня ждут дела.
— Понимаю, — кивнула она и посмотрела мне в глаза. — Тогда… До свидания?
Нет. Все же просто так развернуться и уйти я не мог.
— Вы вообще выбираетесь из этого своего Урочища? — спросил я.
— С тех пор, как вышла замуж за Емельяна Устиновича, выбиралась только однажды — навестить родителей. Больше нет.
— У вас родители в городе?
— Нет, он жили в районе Ратмирова, — сказала она и лукаво улыбнулась.
— В районе Ратмирова⁈ — удивился я. — Вы подданная Герасимовых?
— Почти. Хотя и тут, и там я чувствовала себя птичкой в золотой клетке. А так я прихожусь почившему Александру Христофоровичу племянницей.
И видя как вытягивается мое лицо, она продолжила:
— Да, моя девичья фамилия Герасимова. Анна Павловна Герасимова. Приятно познакомиться, Евгений Михайлович.
Я не знал, как реагировать, и просто стоял и хлопал глазами. И невольно поглядел на ее отставленную ножку.
Она тепло улыбнулась.
— Евгений Михайлович. Не все Герасимовы — монстры во плоти. Хотя, если меня разозлить, я тоже могу задать жару.
— В этом я не сомневаюсь.
— Не волнуйтесь. С Александром Христофоровичем мой отец всегда находился в крайне скверных отношениях, и он отдал меня в жены Кречетову, чтобы со мной точно ничего не случилось.
— Они боролись за влияние в роду?
— Да… И мой отец проиграл. Хотя никто так и не доказал, что в его смерти виноват мой дядя, но, я уверена, что без его лапы тут не обошлось, — она подошла и взяла меня за руку. — Спасибо, что наказали этого монстра, Евгений. Обоих монстров.
— Не за что. Но, боюсь, вам лучше впредь остаться Кречетовой, как бы вам не был противен ваш покойной муж. Быть Герасимовой нынче — крайне опасно, по крайней мере, пока из города не уедут инквизиторы, и случай с вашим дядей окончательно не забудется. Расскажите, что вы знали об Емельяне Устиновиче?
— Его звали Шаррат, но, наверное, вы в курсе?
— Я успел узнать совсем немного, прежде чем он рухнул с башни.
— Он был старый. Очень старый. Он почти ничего не рассказывал про свою прежнюю жизнь. Но он хорошо помнил Войну и Метеориты с Осколками. Полагаю, он сам прибыл на одном из этих Метеоритов…
— Реликт. Их еще называют Первопроходцами? — вспомнил я наш разговор с Колей и его книгу. — Что же заставило его поменять сторону?
— Полагаю, что страх смерти. Сами знаете, что Нексус — это биологический механизм, если я ничего не путаю, и на той стороне ценность жизни совсем мизерная. По крайней мере про это мне рассказывал мой любознательный сын.
— Кстати, а как вы себя чувствуете?
— Нормально, спасибо за заботу.
— Нет, я не про это. После превращения в некса… Вы чувствуете какие-нибудь изменения?
— Ах, вот вы про что… — задумалась она. — Не знаю. Сейчас я чувствую себя гораздо лучше. Голова совсем не болит, исчезло чувство чего-то инородного. И выспалась я прекрасно. Еще раз спасибо вам. А то постоянные мигрени — вещь зверская, вы не представляете.
— Вероятно.
— Как вы и сказали, я отправила всех людей на отлов сталкеров. Им помогают стрельцы. Они закончат через несколько дней, а потом примутся вычищать леса от монстров. Вот увидите, Урочище скоро изменится.
— Хорошо.
— Что еще я могу для вас сделать, Евгений?
И она посмотрела мне в глаза.
— Пока мне ничего от вас не нужно, Анна Павловна, — пожал я ее руку и отстранился. — Надеюсь видеть в вас друга и союзника.
— Только друга и союзника? — вздохнула она. — Ну что ж, как пожелаете, ваше благородие.
Анна отошла от меня на два шага и элегантно присела в реверансе.
Я смотрел на ее усталое лицо и мне стало ее жалко. Сначала интриги в доме Герасимовых, потом муж некс и рабство… И, тем не менее, эта женщина сохранила стойкость духа, и она мне еще пригодится.
— До новой встречи, баронесса, — я кивнул и, развернувшись, пошел к выходу.
* * *
Блин, и когда эта дрянь умудрилась заползти в нее⁈ Наверное, когда она прикорнула на том мягком диванчике, пока девушки рассказывали, как ловили в саду зайцев, старый мудень и подослал свою змейку!
Насте аж поплохело, когда она представила, как змея заползает ей в рот, а она спит себе и в ус не дует!
Ох, еще подташнивает… Всю ночь не спала и сидела в обнимку с белым другом… Даже брату не позвонила, но Зубр сказал, что он скоро вернется. И слава богу.
Настя вышла в столовую, где ее уже ждала яичница и чашка ароматного кофе.
Она уселась на стул, развернула последний номер «Фаустовского репортера» и сразу же нашла свежую статейку.
— Ага… — пробормотала Настя, просматривая работу Устиновой. — Молодца…
Взяла следующую газету, где тоже значилась эта фамилия, и погрузилась в чтение.
«Девица Саблина молода, красива и воинственна как валькирия. А еще не замужем», — гласила строчка в самом конце после крепкой и сухой фактуры.
Удовлетворенная Настя откинулась на спинку стула и с победоносным видом пригубила кофе.
И тут ей на плечо легла рука.
— Анастасия Михайловна, — выросла рядом Амальгама. — Как вы себя чувствуете?
— Гама… — поежилась Настя. — Нормально. Спасибо еще раз, что спасла меня.
— Не тошнит? Температуры нет?
— Да вроде нет.
— Хорошо. Один
