душевной. У них своих переизбыток, вот и…

Алиса пихнула подругу в бок, и та, резко замолчав, проследила за её взглядом. Герман по-прежнему рассматривал фотографии, почти не реагируя на разговоры остальных, однако что-то в его лице неуловимо изменилось. Теперь оно казалось ещё более напряжённым и мрачным, чем за пять минут до того, хотя явных причин для подобных трансформаций вроде бы не имелось, да и шансы на то, что ситуация станет намного хуже, были невелики.

– Что-то нашёл? – осторожно спросила Алиса, опасаясь, что он снова начнёт отнекиваться.

Вопреки её предположениям, мужчина кивнул и протянул им камеру.

– Я не уверен, но меня смущает вот этот снимок. Какой-то он нехудожественный, в отличие от остальных. Ты фотографировала?

Нинка нахмурилась и с сомнением покачала головой.

– Не помню, но маловероятно. Я не вижу здесь того, что могло бы меня заинтересовать. Свет самый обычный, оттенки тоже, три эти сосны… Я в последнее время на более крупных планах специализируюсь, и тут вообще ничего особенного…

– Вот и я подумал, что ничего особенного. А снято без причуд – так же, как вас снимали.

– И что, этот тип неоднократно был рядом с моей камерой? – возмутилась Нинка. – Я ж её без присмотра не оставляла почти. Но тут ни даты, ни времени – стёрто всё. Я обычно так не делаю.

– А он делает. Потому что не хочет, чтобы мы знали, когда в его загребущие ручонки снова попало наше имущество, – разозлилась Алиса. – Надо же, какая подлость – мало того что тащит всё, что плохо лежит, так ещё и шифроваться пытается!

– Кому-нибудь эти сосны о чём-нибудь говорят? – тихо спросил Герман, и девушка вдруг отчётливо поняла, чего он боится. Три дерева – три тела, ассоциация напрашивается сама собой. Преступник великодушно подсказывает им, где искать, – очевидно, чтобы не мучились до конца дней бесплодными предположениями. В какой-то степени это даже мило, но Герман вряд ли оценит.

– Я помню что-то такое, – возрадовался Игорь. – Лис, мы сбегали от наших в это место. Сосны тогда, конечно, чуток поменьше были, но форма, по-моему, та же. Там ещё была вечная болотистая лужа, через которую мы по какому-то бревну перебирались.

– Лужу помню и бревно тоже, а деревья – нет, – пожала плечами девушка. – Да и сколько их здесь таких…

– Если понадобится, будем пересчитывать. – Герман поднялся, с сожалением посмотрел на пистолет, но требовать его не стал. – Вернее, буду. Вам я по-прежнему предлагаю отвалить в известном направлении.

– В неизвестном, – нудно уточнил Игорь. – Без кого-то из нас ты эти сосны всё равно не найдёшь, и вариантов здесь немного: либо я иду с тобой, и девчонки мужественно совершают экстремальный тур по просторам нашей родины, либо я сопровождаю в эксклюзивном туре Нинку, а тебе оставляю Алису, но что-то мне подсказывает…

– Вместе вляпались, вместе и выбираемся, – в один голос отрезали подруги. Герман задержал на Алисе задумчивый взгляд, но более всеобщему решению не противился.

* * *

Насчёт сосен Алиса слегка покривила душой: помнила она их прекрасно, куда лучше, чем хотела бы. В своё время Игорь, блистая оригинальностью, нарёк пригорок у лужи «холмом свиданий», и регулярно её туда водил, подкупая ответственного за них учителя разной ерундой вроде сигарет. Что мешало молодому человеку выбрать местечко поромантичнее и поближе к дому, оставалось загадкой; по сути, Алиса была вынуждена ходить в школьные походы, чтобы иметь хоть какую-то личную жизнь. В основном жизнь эта ограничивалась малоинтересными беседами на темы, касавшиеся одноклассников, и редкими поцелуями, впечатления от которых скрашивали дни до следующей вылазки. С возрастом девушка поняла, что в любовных делах Игорь отличался нехарактерной для большинства парней робостью и банально не решался предложить постоянные отношения, однако тогда его метания казались непоследовательными и виделись в тёмных тонах. Выдержав пару бурных и даже опасных сцен ревности, юноша окончательно определился со своей ролью хорошего друга и блюл её по сей день, правда, иногда всё же погружаясь в воспоминания и размышляя над вечным вопросом: «А что, если бы я в то время…». Алиса о его ностальгии прекрасно знала и очень старалась её не поощрять, но поскольку последние годы жизнь была совсем уж тусклой и беспросветной, тоже порой предавалась мечтам о том, чего так и не случилось.

– Вот они, – торжественно объявил Игорь, указывая на сосны. – Говорил же, как на фотке.

– Лужи нет, – удивилась Алиса. – Странно, я всегда считала, что она вечная – что-то наподобие космоса.

– Зато лопата есть, – глухо сообщила Нинка, кивнув на орудие труда, прислонённое к деревьям. – Полагаю, зачем нам её оставили, спрашивать глупо?

Герман пошатнулся, ухватился за плечо Алисы, которая стояла ближе всех, и сразу вернулся в естественное положение. Не придумав ничего лучше, она шепнула:

– Посиди где-нибудь, мы сами…

Он упрямо мотнул головой, слегка покачиваясь, дошёл до лопаты, взял её обеими руками и непонимающе огляделся.

– Где копать-то? – озвучила Нинка общий вопрос. – Что за бред, почему нам оставили лопату, но не оставили карту или указатель какой? Ну нарисовали бы крестик на дереве… – Она защёлкала фотоаппаратом, рассчитывая через объектив разглядеть то, что не видно иначе, однако неординарный подход к решению проблемы ничего не дал. Когда-нибудь кто-нибудь найдёт мою камеру в этом чёртовом лесу и узнает, что с нами случилось.

– И на последнем снимке будет автопортрет улыбающейся мумии, – буркнула девушка. – Не нагнетай, а?

Алиса с жалостью посмотрела на Германа и впервые за всё время ощутила острое чувство вины. То, что изначально представлялось детской шалостью, от которой почти не будет вреда, грозило вот-вот превратиться в настоящую трагедию, и причиной этого была она. Друзья реального масштаба катастрофы, видимо, ещё не поняли, а может, пытались по-своему защититься от пугающей правды, но для них всё случившееся по-прежнему было продолжением школьного похода с его страшилками и весельем. Алиса же, в красках представляя судьбу детей, испытывала всепоглощающий ужас и не знала, как будет жить дальше, даже если ей выпадет такой шанс.

Она отошла от остальных и спустилась на дно бывшей лужи. Под ногами неаппетитно чавкало, напоминая о ночной грозе, но в целом особенно топким место не казалось. Алиса преодолела несколько метров, вспомнила, что где-то здесь должна быть похоронена её любимая заколка, выброшенная Игорем в пылу очередной ссоры, и обернулась, чтобы посмотреть на сосны с непривычного ракурса. Не многим деревьям выпадает возможность быть свидетелями стольких конфликтов и примирений – вон они даже растут как-то неестественно, словно пытаются обхватить толстыми корнями и изогнутыми стволами нечто необъятное. Приглядевшись, девушка сосредоточенно нахмурилась и подошла поближе.