Чтобы немного встряхнуться, я предложил Нью-Йорк. И не просто предложил, если честно. Я преподнес эту возможность так же, как преподнес тогда шанс прыгнуть в ледяное озеро – как опыт, который мог быть полезен каждому. И посмотрите, что из этого вышло.

Нет, это было совсем не то же самое. В канун Нового года Нью-Йорк мог предложить что угодно. Я снял нам квартиру в Гарлеме, заказал билеты на шоу, поискал рестораны и праздничные мероприятия, которые мы могли бы посетить, чтобы максимально использовать несколько дней в городе, который никогда не спит. К моему удивлению, все были согласны.

Ловиса горела энтузиазмом больше всех. Она уже несколько раз говорила, что мы должны уехать куда-нибудь подальше. Однако она объясняла это в основном тем, что нам требовалось солнце, а его в Нью-Йорке не особо много. Мне удалось привлечь ее на свою сторону, упомянув знаковые места, известные нам по фильмам: Центральный вокзал, Эмпайр-стейт-билдинг, Бруклинский мост, Центральный парк, Нью-Йоркская публичная библиотека, Таймс-сквер и Пятая авеню. Насколько я понимаю, Кларк хотел туда меньше других. Этот человек был полностью убежденным еврофилом и не собирался возвращаться в Соединённые Штаты. Но даже он, никогда не бывавший в Нью-Йорке, согласился, что было бы забавно съездить в какое-нибудь совершенно новое место и поиграть в туристов.

У меня была дополнительная причина поехать в Америку – язык. Мы, как лингвисты, всегда скрыто соперничали между собой. Это никогда не демонстрировалось явно, но всякий раз, когда мы были в другой стране – Германии, Греции, Франции, Испании, – один из нас всегда говорил на местном языке лучше, чем остальные. Гаэль провела год в Мюнхене, поэтому, естественно, лидировала в Берлине (хотя Симона изо всех сил старалась конкурировать). Греческий Ловисы помогал нам в Кефалонии, французский Симоны был задействован в Женеве или на Корсике, а Кларк в своей непринужденной манере был нашим помощником на Майорке.

Мои языки – чешский, русский, французский и английский – ставили меня в невыгодное положение. Естественно, мы бы никогда не вернулись в Чехию. Вероятность того, что мы проведем Новый год в Москве или Санкт-Петербурге, также была невелика. Единственным моим преимуществом было сотрудничество с американскими разработчиками в моем новом бизнесе. Я провел много месяцев в Кремниевой долине, ища подходящих специалистов для создания своего приложения-переводчика. Я понимал Америку. Мне было там комфортно, будь то Сан-Франциско, Нью-Йорк или Хьюстон. Вот почему я выбрал «Большое яблоко» как площадку для игры на равных.

Все прекрасно провели время. Мы с энтузиазмом вошли в образ туристов. Ничто не было слишком безвкусным, дешевым или банальным, потому что такой опыт бывает раз в жизни. Мы сели на паром до Статен-Айленда. Мы поднялись на лифте на вершину Эмпайр-стейт-билдинг. Мы облетели Манхэттен на вертолете. Мы ездили в Гарлем и обратно на метро или в желтых такси, вскрикивая от новизны ощущений, как будто в кино. Мы ели каджунскую еду в подвале, блины в закусочной, хот-доги на улице и обедали пятью блюдами в Мясном районе Манхэттена в канун Нового года. Всё было именно так, как должно было быть, и хотя мы не должны расценивать какой-либо из наших совместных праздников как личную победу, я думаю, все согласятся, что это была одна из лучших наших встреч.

В день Нового года Симона и Ловиса встали рано, собираясь идти на распродажи. Мысль о том, чтобы пробиваться сквозь агрессивную толпу ради выгодной покупки, казалась адской, поэтому я откосил. Гаэль всё еще была в постели, а Кларк предложил им пройтись вместе до центра города, прежде чем он отправится к мемориалу Граунд-Зиро. Его друг погиб там во время терактов 11 сентября, и он хотел почтить его память. Это была одна из тех прогулок, к которым не стоит присоединяться. Они все ушли, и я открыл свой ноутбук, чтобы ответить на несколько писем. Когда Гаэль встала, мы решили съездить на метро до Центрального парка. Хотелось использовать возможность съесть слойку без воплей Симоны о том, что сыр в выпечке – это ересь.

1 января 2012 года было холодно. Мы с Гаэль вышли со станции «Коламбус Сёркл» наружу, в морозный день. Я натянул шляпу на уши, а Гаэль надела перчатки и взяла меня под руку. Мы гуляли по дорожкам, фотографировались, любовались пейзажами, приветствовали конных полицейских и пропитывались атмосферой Нового года. Миновав стоянку с лошадьми и телегами, мы ненадолго задумались о том, чтобы дать одному из пони немного размяться, но Гаэль заметила, что после прошлой ночи разминка больше требуется нам самим. Вскоре очарование заиндевевших ветвей и голубого неба рассеялось, и ощущение замерзших ног и холодных лиц погнало нас из парка в кафе. Мы сели у окна и, лениво наблюдая за прохожими, пили какую-то чокамокку и ели слойку с голубым сыром.

Мы вместе хихикали над какой-то жертвой моды, которая шла по улице в нелепых ботинках, когда Гаэль задала вопрос.

– Ты злишься на нас после прошлой ночи?

По правде говоря, всё было даже хуже. Я был взбешен недальновидностью своих университетских друзей и разочарован тем, что они не смогли оценить щедрость моего жеста. Я же пытался сделать всё правильно.

– Нет. Конечно нет. Каждый имеет право отказаться от подарка, и даритель не должен принимать это близко к сердцу. Я ни на кого из вас не сержусь, хотя думаю, что вы пожалеете о своем решении.

Она кивнула, продолжая есть слойку ножом и вилкой.

– Я не могу говорить за других, только за себя. Спасибо, что предложил нам возможность инвестировать в свою компанию. Я думала об этом всё утро. Мое решение остается тем же, как и причины, по которым я говорю «нет». Моя основная причина – недостаток средств, но вторая – это золотое правило: я никогда не смешиваю дружбу и бизнес. Дело не в доверии, поскольку я знаю, что ты блестящий предприниматель. Я просто не хочу, чтобы финансовые обязательства как-то влияли на нашу эмоциональную связь.

Я рассмеялся, качая головой. По сути, Гаэль передала мне микрофон, и пришло время признаться кое в чем перед камерами.

– Хорошо, я хочу тебе кое-что рассказать. Если ты считаешь, что это достаточно важно, можешь поделиться с другими. Скажу только, что я не думаю, что это еще кого-то касается.

– Мика, сегодня я не журналист. Я твоя подруга, и ты не должен мне ничего объяснять. К тому же у меня похмелье. Моя голова не готова к серьезному дерьму. Я едва могу справиться с тем, чтобы заказать еще один кофе.

Она подала сигнал бариста,