– Да, ты извини, мы оденемся, а потом поговорим.

– Ты, конечно, оденься, а вот мы с женихом поговорим, чего я там у него не видел. Да, Лева?

Мужик оказался непростым, Корнеев посмотрел на Лауру, на той не было лица. А вчера была такая уверенная, дерзкая, провоцировала.

Ну, хорошо, сейчас, девочка, мы будем играть по моим правилам.

– А ты не сказала папе, что мы ждем ребенка?

– Какого такого ребенка?– Анисимов взвыл, сверкнул молниями из глаз, как всемогущий Зевс, испепеляя дочь взглядом.

– Ребенка?

– Да, дорогая, разве ты не сказала?

Лев повел бровями, пусть теперь разгребает своенравная Лаура, не все ему одному быть в недоумении.

Глава 17

– Ты вообще нормальный? Что за странные и неуместные шутки? Какой ребенок? С ума сошел?

Лаура размахивала руками, от этого широкая футболка, что была на ней, задралась, обнажая большую часть бедра, а Лев думал не о том, что так неудачно, по ее мнению, пошутил, а есть ли на девушке трусики?

– А твои так называемые шутки про то, что я твой жених, по-твоему, уместные? Может, еще вспомнить вчерашний вечер и того здоровяка, перед которым ты разыгрывала спектакль?

Корнеев был прав, Лаура сама виновата, стоило соврать раз, как дальше ложь стала собираться в ком, нарастать, становиться больше, а теперь вот-вот придавит ее своим весом.

– То было совсем другое.

– Интересно, что же? Это был тот самый Матвей, за которого меня принял твой отец и хотел наказать за то, что соблазнил его дочь? Можешь не отвечать, и так все понятно.

Разговор с отцом Лауры был интересным, и Лев не стал переубеждать его насчет беременности его дочери, но уверил, что это еще не точно. Вообще, неплохой оказался мужик, строгий, волевой, за дочь переживает, а она вот концерты дает.

Девушка поджала губы, сморщила носик, отвернулась, скрестив руки на груди. Да, вышло неловко и перед отцом, и перед Львом. Начинать новую жизнь со лжи не дело. Перед Корнеевым надо бы извиниться, но вот язык не поворачивался это сделать из-за всех его обидных слов и некрасивых поступков, что он совершил до этого.

Лев убрал турку с плиты – кофе поднялся «шапочкой», распространяя аромат по кухне, налил в маленькую чашку тонкого фарфора, сделал глоток, зажмурился от удовольствия. Корнеев не переносил на дух все эти кофемашины, современные аппараты, которые варят этот божественный напиток без души.

А еще мужчина не выносил вранья, а девушка явно завралась и уже запуталась, что и кому говорила. Но тем не менее от этого она не стала менее привлекательной для него. Лев думал, что после ночи страсть и желание схлынет, что он будет более равнодушным и сытым, но выходило, что нет.

Каждый раз он смотрел на Лауру иначе, или это она представала перед ним в другом виде. То ранимая и напуганная, то забавная и смешная, то взбалмошная авантюристка, но больше всего Льву нравилось, какая она была во время секса, а особенно во время оргазма.

Ну вот, при воспоминании член напрягся, бугор под полотенцем на бедрах стал отчетливо выделяться, а Лаура в это время потянулась, чтобы открыть окно.

Футболка, естественно, задралась, обнажая пышные и упругие ягодицы, и трусиков на ней точно не было. Лев поперхнулся горячим кофе, обжег язык, чашка в руках дрогнула и чуть не упала на пол, поставил ее на стол.

– Знаешь, извини, что все так вышло, за мое вранье, долго объяснять, да ты и не поймешь. А вообще, все было классно, ну, в плане секса. Не держу, выход знаешь где, дверь захлопнешь, а мне надо в душ. Классно? Это что за слово такое? Они что, в седьмом классе и ходили в кино? Лев был в недоумении.

Анисимова достала из холодильника привезенное отцом молоко, налила в большую кружку, взяла со стола пирожок, испеченный матерью, и, откусив большой кусок, блаженно прикрыла глаза. Она, оказывается, была такая голодная, что готова была сейчас съесть ведро пирожков. И не важно, что это пагубно отразиться на фигуре, ей уже все равно.

Отец ушел совсем недавно, о чем-то долго говорил со Львом, дал наставления в своем духе, сказал, чтобы вела себя хорошо и что через пару дней приедет снова. О чем мужчины шептались, Лаура так и не узнала, но молнии отец больше не метал, был тактичен и кулаками махать передумал.

– Черт…

Лаура слишком резко наклонила кружку, молоко полилось по подбородку на шею и ниже, а Корнеев сглотнул скопившуюся во рту слюну, все еще пребывая в шоке от услышанного. Его отшивали так на первом курсе, когда был лишний вес и тонна комплексов, и это оставило своего рода психологическую травму, над которой он потом долго работал.

Значит, выходит, он свободен, спасибо, мол, за проведенную ночь, было классно, а у нее, типа, свои дела: вчерашний отвергнутый любовник, а еще мужик, в квартире которого она живет. Гнев готов был вырваться наружу, но его гасило более сильное чувство.

Желание.

Эта соблазнительная аппетитная проказница вся облилась молоком, а член Корнеева уже без стыда торчал, показывая, насколько он готов приступить к основному делу.

– Свободен, значит?

– Что… что ты делаешь?

– Наказывать тебя сейчас буду за то, что врешь.

Лев, сдернув с себя мешающее полотенце, оказался рядом с девушкой, схватив за шею, дернул на себя, впиваясь в губы, слизывая с них вкус молока. Другой рукой шлепнул по ягодицам, начиная мять их и тереться членом о живот.

Анисимова и не думала, что она настолько возбудима и голодна. Вроде бы и ночи хватило, но стоило мужчине начать так смотреть, а потом хватать, целовать, мять, кусать, как ее киска начала течь, половые губы набухли, а соски затвердели.

– Лев… господи… О боже мой… да… а-а-а…

Когда мужчина начал лизать шею и при этом пальцами ласкать промежность, надавливая на ставший чувствительным клитор, Лаура думала, что кончит вот так, от нескольких прикосновений.

Ее футболка летит на пол, ноги подкашиваются, Лев мнет грудь, опускается ниже, приподнимает ее, начинает дразнить сосок, а потом сосет его, нежно покусывая. Вновь целует шею, губы.

– Хочу твой сладкий ротик, безумно сладкий, – Лев давит на плечи, заставляя девушку встать на колени.

Лаура облизывает губы, перед ее глазами внушительных размеров член, обхватывает его рукой, оттягивает крайнюю плоть, обнажая багровую и раздутую головку. Она