У бога израильтян не имелось какого-то более широкого контекста, который подчинял бы бога законам. Бог был абсолютным и всевышним. Исторические события оказывались выражением божьей воли: например, вторжения ассирийцев, вавилонян и египтян становились орудиями гнева Господа на собственный народ. Важно, что бог превзошел природу. В Торе сила и власть не присуща физическому миру. Это не должно вызывать удивления: в конце концов, жители Леванта мало что могли сделать со своим материальным состоянием.

Функция религии не могла заключаться в том, чтобы направлять людей против сил природы, потому что они мало что могли сделать. Ассирийское владычество подавляло, поскольку производительность Леванта была слишком мала, чтобы создать ресурсы для конкурентоспособной армии. Вопрос стоял скорее в поощрении сотрудничества, что было основным способом избежать нехватки ресурсов. Как заметил философ Йехезкель Кауфман, левантийский монотеизм стал прерывистой адаптацией к необычайно сложным условиям, с которыми столкнулись эти общества. Религия побуждала еврейский народ в условиях дефицита ресурсов делать нормой сотрудничество с другими людьми. Когда возникла еврейская диаспора, когда исчезли левантийские государства, эта культурная традиция распространилась по всему миру.

Истории Китая и Леванта показывают, что, хотя религиозные верования могут показаться далекими от практических вопросов управления водными ресурсами, предлагаемые моральные ориентиры сыграли важную роль в истории воды и общества. Действительно, они принадлежат к числу самых устойчивых следов борьбы общества с водой в древности. Нормы этой борьбы продолжают проявлять необычную силу в современности, иногда неожиданным образом. Например, в представлениях революционеров и реформаторов Китая начала XX века соединились классическая философская традиция Китая и западная религиозная традиция. Сунь Ятсен, отец современного Китая, смотрел на мир как на их эклектичную смесь. Его национализм был пропитан универсализмом китайской конфуцианской традиции, а также антиимпериализмом, который он перенял во время обучения в христианских школах.

Верования представляют собой наиболее глубокую и длительную культурную адаптацию к материальным условиям планеты. Верования определяют ценности. Ценности формируют выбор. Конечно, не весь выбор связан с водой, но глубоко в складках моральных норм все еще видны следы древней связи общества с этим фундаментальным веществом.

Глава 5. Политика воды

СИЛА ЛАНДШАФТА

В конце бронзового века катаклизм, вызвавший крах великих держав Ближнего Востока, затронул также и Элладу, мир древних греков. Температура поверхности моря и количество осадков понизились. Засушливость увеличилась. На смену ахейским племенам пришли дорийские. К XII веку до нашей эры рухнула микенская цивилизация, строившая циклопические дворцы. Население сократилось. Сельское хозяйство едва обеспечивало пропитание. Города, которые зависели от излишков производства, оказались нежизнеспособными, и Греция погрузилась в темные века.

Ситуация стала меняться примерно в IX или VIII веках, когда население стало расти, а сельское хозяйство снова активизировалось. В своей поэме «Труды и дни», написанной в конце VIII века до нашей эры, Гесиод описывал свое хозяйство, способное прокормить шесть человек, включая трех рабов, и нескольких животных. Это были признаки того, что земледелие начало развиваться и давать больше продукции. Аналогичные намеки можно обнаружить и в других текстах того периода. В гомеровской «Одиссее», которая рассказывает о бронзовом веке, но, видимо, отражает знания времен Гесиода, есть эпизод: Одиссей отправляется к отцу Лаэрту и находит ухоженное хозяйство с множеством работников[31]. Сам Лаэрт обкапывал саженец[32], а раба Долиона отправили собирать камни для подпорной стены, чтобы укрепить виноградник[33]. Упоминание подпорных стен говорит об экспансии земледельцев на склоны холмов: сельское хозяйство расширилось и могло посягать на малоплодородные земли. Греция возродилась.

Среди отношений этого общества с водой важнейшим наследием древности стала высшая абстракция: форма политических учреждений. Те институты, что появились в греческом мире, сохранялись и развивались со временем. Греческая история воды была прежде всего политической.

И в Греции, и позже в Риме появились институты для управления последствиями оседлого образа жизни в мире движущейся воды для общества, организованного вокруг идеи индивидуальной свободы. Греция породила словарь и некоторые идеи, которые используются до сих пор. Рим усвоил эти интеллектуальные традиции и создал гражданские институты, которые впервые поставили свободу граждан в центр целей государства. Такие институты имеют исключительное значение для истории воды. Они развивались в условиях относительно благоприятной средиземноморской гидрологии, однако в итоге разошлись по всему миру, выйдя далеко за пределы первоначальной среды. Сегодня их следы можно найти практически в каждой политической системе. Именно через эти институты – модернизированные для обществ, которые, к счастью, распространяют идею гражданства на всех, а не только на мужчин, как это было в Элладе и Риме, – слышен сегодня голос Античности. Античные поселения кристаллизовали формальные границы между личной свободой и общественной пользой, установив государство в качестве посредника между ними. Они определили права и обязанности граждан.

В истории Греции власть впервые влилась в общество. При этом политическое значение приобрел опыт использования воды отдельными людьми. По мере того как власть нисходила по цепочке институтов управления, она отображалась на аграрном богатстве, цементируя связи между политической властью и экономикой сельского хозяйства. Земледелец был богат благодаря своим хорошо орошаемым землям. Он имел политическое влияние, потому что мог распоряжаться продукцией этих земель по собственному усмотрению. В немалой степени это стало возможным в силу греческого ландшафта. Не то чтобы ландшафт все это гарантировал (похожие условия были и в других местах, но аналогичных институтов там не появилось), но это, вероятно, было пусть и не достаточным, но необходимым условием.

Греция находится на стыке трех тектонических плит – Евразийской, Африканской и Анатолийской, – что делает ее самой геологически активной областью в Европе. Подъемы создают трещины в скалистом ландшафте, состоящем в основном из известняков и мраморов. В этом сильно фрагментированном карбонатном карстовом ландшафте вода стекала в море через овраги, карстовые воронки, подземные каналы и трещины. Вода могла перемещаться, а это давало возможность сообществам сосредотачиваться в долинах. Они группировались в городах, где водоснабжение зависело от резервуаров и подземных туннелей. Это была эпоха полисов – греческих городов-государств.

По сравнению с огромными плодородными равнинами Ближнего Востока греческая география была ограниченной. Здесь не было больших аллювиальных равнин, а мелкие богарные участки окружали холмы и горы. Однако это давало возможности индивидуальным собственникам. Взаимодействие с водой в Греции по определению было мелкомасштабным. В историях Гесиода и Гомера бросается в глаза следующее: чтобы управлять водной средой, нет необходимости в государстве; боги не управляют никакими каналами; расписание разливов для обеспечения плодородности не определяется божественной волей. Земледелец мог обрабатывать свою землю и решать конкретные проблемы с нею, не прибегая к коллективной помощи.

Это не означает, что гидрология Греции не была сложной. Просто эта сложность проявлялась по-разному. Для крестьян, полностью зависящих от осадков и изолированных от других сообществ