Шрифт:
Закладка:
К середине XVI века ситуация изменилась: Африка, которая до этого поставляла лишь незначительную часть общей рабочей силы, стала важным источником рабов, не в последнюю очередь потому, что африканцы считались физически сильнее коренных жителей Америки. Африканские рабы по-прежнему обходились дороже, чем местные, чей подневольный труд контролировали самыми разными способами, например засчитывая отработку в счет погашения долга. И все же число доставленных через Атлантику африканских рабов в течение следующего столетия неуклонно росло.
Перед испанской культурой стоял вопрос, как разместить в своей картине мира Америку и ее коренное население. Можно было воспользоваться концептуальной схемой Реконкисты с ее христианской миссией. Однако это был не единственный вариант. Подходящий пример предлагала античная литература – экспансия Римской империи служила образцом для ее испанской преемницы. В то же время в Новом Свете испанцы столкнулись с множеством предметов и явлений, неизвестных античным (западным) писателям, совершенно с новыми животными и растениями, например авокадо. Испания была ведущей фигурой в «колумбовом обмене», познакомив Европу с кукурузой, картофелем и помидорами, а Америку – с лошадьми, свиньями и вином.
Утверждение, будто Новый Свет – это Офир и Фарсис, откуда царю Соломону доставляли серебро и слоновую кость (Перу якобы назывался Офиром), было отвергнуто, отчасти на том основании, что в Америке нет слонов. Тут же развеяно несколько заблуждений античных авторов, например слова Аристотеля о том, что в тропиках невозможно жить из-за сильной жары. В целом отсутствие сведений о Северной и Южной Америке в античных источниках способствовало реконцептуализации природы власти, Поэтому важнейшую роль в процессе осмысления Америки играли свидетельства очевидцев и их современный опыт. Несмотря на презрительное и в целом враждебное отношение к коренным культурам, которые рассматривались как языческие и ущербные, было все же немало попыток их адаптировать. Местные религиозные культы получили место в рамках христианства. Некоторые испанцы стремились понять чужую культуру. Францисканец Бернардино де Саагун (ок. 1499–1590), приехавший в Мексику для борьбы с «идолопоклонством», постепенно начал ценить ацтекскую культуру и язык науатль, записал множество текстов и создал собственную исследовательскую методологию. Однако расовая классификация со временем становилась все более сложным делом – в связи с появлением смешанных браков, что привело, как и в Испании, к еще большей расовой категоризации.
На территории Испании кое-где можно найти архитектурные отсылки к Новому Свету. Например, в Ронде фронтон дворца маркиза Сальватерры поддерживают статуи в виде обнаженных и связанных американских рабов.
Хотя Испания одерживала впечатляющие победы над одними противниками (ацтеками и инками), она могла терпеть поражения от других (османских турок в Средиземноморье). Ключевое отличие раннего Нового времени от эпохи современных мировых держав – в масштабе. Достижения Испании и связанные с ними амбиции были глобальны, впрочем, и само понятие глобальности с тех пор изменилось. Испанская империя, особенно после 1580 года, когда Филипп II получил португальский престол, имела беспрецедентный вес среди крупных мировых держав и прекрасно осознавала свое положение. Сопряженное с важными экономическими преимуществами, оно давало ей возможность вмешиваться в политику других стран и пользоваться уникальной для того времени степенью влияния. Несмотря на то что контекст тогда был совершенно иным, Испанию той эпохи можно рассматривать как прообраз Британии в XIX веке и современных США. Ни Китай раннего Нового времени, ни империя Великих Моголов в Индии не имели подобного потенциала и амбиций.
Кроме вмешательства в региональную политику, Испания имела возможность проводить широкомасштабные операции. Целесообразность таких действий, впрочем, была невелика, если учесть уровень развития технологий (особенно в области передачи сообщений и переброски войск) и доступных ресурсов. Многие смелые идеи были обречены. Например, предложения о войне против Китая – это был плод фантазии испанских офицеров, которым уже довелось побывать на Дальнем Востоке, – сразу отверг и Филипп II, и правительство в Мадриде, столице Испании с 1561 года. Испанское присутствие на Филиппинах, установленное с 1565 года, было слабым и, по меркам современного государства, ограниченным. Нет совершенно никаких оснований полагать, что в обычных обстоятельствах Испании удалось бы покорить империю инков в 1530-х годах, не говоря уже о гораздо более могущественной Китайской империи. В случае с инками важнейшим фактором победы испанцев стали опустошительные междоусобные войны между местным населением – то же самое помогло маньчжурам свергнуть династию Мин в Китае в 1640-х годах. Разгромить ацтеков в 1519–1521 годах испанцам также удалось благодаря разобщенности коренных народов, не сумевших сплотиться против общего врага. Впрочем, испанские авторы никогда не придавали этим факторам много значения, предпочитая выдвигать на первый план превосходство культурных ценностей и помощь провидения. И то, что значение лошади в процессе завоевания было так переоценено, объясняется тем, что кавалерия издавна ассоциировалась с благородством и высоким социальным статусом.
Среди крупных мировых держав только западноевропейские государства, в особенности Португалия и Испания, имели потенциал действовать в обоих полушариях. Хотя Османская империя пыталась распространить свою власть и добиться господства в Индийском океане, это не шло ни в какое сравнение с последовательной работой, которую развернула Испания, чтобы закрепиться на удаленных территориях. Более того, единожды потерпев неудачу в Индийском океане, османы бросили свои попытки. Поэтому Испания в конечном итоге превратилась в трансокеанскую державу, в то время как Османская империя так и осталась, по сути, транссредиземноморской державой. Разница между этими двумя империями заключалась в том, что одна из них опиралась преимущественно на драгоценные металлы, а другая – на землю и торговлю. Каса-де-Контратасьон (Casa de Contratación; буквально «торговый дом»), основанный в Севилье в 1503 году и позже, после заиливания реки, переехавший в Кадис в 1717 году, контролировал всю торговлю с Америками.
Имперские успехи помогали знати не сидеть без дела и давали возможность занимать правительственные должности. Изабелла принесла с собой стабильность. Но конечно, порой между королевской властью и знатью возникали противоречия, особенно когда монархи стремились расширить свои полномочия. Аристократов смещали с занимаемых позиций и лишали права местного управления, как это произошло, например, когда Изабелла отобрала Кадис (1492) и Картахену (1503) у их знатных владельцев или когда она приказала убрать крепостные башни с домов знати в Касересе. Главное положение в Испании занимала Кастилия, где в 1500 году проживало 5,5 миллиона человек – около 80 % населения страны.
Дочь Фердинанда и Изабеллы Хуана (пр. 1504–1555), мать императора Священной Римской империи Карла V (Карла I Испанского), была важнейшей фигурой в династической политике ренессансной Европы. Овдовевшая Хуана по праву наследования номинально правила Испанией, Северной и Южной Америкой, Неаполем и Сицилией. В действительности из-за расстройства психики она не могла распоряжаться даже своей домашней прислугой. Психическое нездоровье Хуаны беспокоило ее окружение по религиозным причинам: согласно тогдашним представлениям, монарх, не способный управлять страной, очевидно, чем-то разгневал Бога, и если не разорвать связь между Хуаной и подданными, то прегрешения ее могут помешать всеобщему спасению. Божественной волей, проявившейся в безумии королевы, объясняли и оправдывали последовавшее отстранение Хуаны. Этот случай способствовал изменению характера королевской власти в Испании – при первых Габсбургах единоличное правление монарха сменилось правлением императорского семейного клана. После смерти Изабеллы в 1504 году именно Хуана унаследовала Кастилию, но, пока Карл не достиг совершеннолетия, регентом при нем был Фердинанд.
