до конца проснувшись, спросила:

— Чего тебе?

— Мы идем в Киото…

На пути вниз по горе на нашу компанию постоянно оборачивались редкие встречные: прохожие путники, постояльцы и ученики храма, случайные некто… Вид был и вправду удивительный: быстрым шагом с горы спускается концентрация странностей, например, юноша, на спине которого огромные мешки, раза в два больше, чем он сам, а на поясе, прямо в оби, воткнут блестящий клинок, рядом грациозно, лисьей походкой ступает девушка в шелковом кимоно, а сам парень усердно разглядывает карту. Спустя несколько минут такого пути Дайске остановился.

— Аичи.

— Что? — переспросила Мизуки, залезая на рюкзак, который теперь лежал на земле рядом с Дайске.

— Нам нужно в Аичи, если карта, что мне дали в храме, верна.

— А зачем нам туда, да и в Киото я иду в неведении.

— Я теперь хранитель… Хотя, важно не это, важно то, что я обещал Седьмому.

— Ты обещал мастеру добраться до Киото? — уточнила Мизуки, сворачиваясь в клубочек на мягком мешке, пока Уннава смотрел на долину с горы.

— Я обещал ему использовать свою силу для защиты людей, да и не только. Седьмой предполагал, что война, которая сейчас раздирает Японию, началась из-за прихоти одного сильного демона, мастер говорил, что эта тварь, скорее всего, засела в Киото.

— Почему вы в этом уверены?

— Тот демон опасен, а его сила в том, что он может управлять любым, кто слабее его. С Киото и началась война, там были очаги первых нападений войск Инь, как раз они раньше защищали Киото. Также ближайшие деревни жаловались на участившиеся нападения монстров, а с недавних пор стали посылать бедственные письма о ранее невиданном: о групповых организованных нападениях монстров.

— Ты хочешь уничтожить источник зла?

— Ну, можно и так сказать, но я… Я не знаю, смогу ли я, я очень слаб, не то, что…

Дайске уткнул лицо в руки, одна лишь мысль о Седьмом Втором Ямаути — и Уннава впадал в уныние. Мизуки подошла сзади к Дайске и крепко обняла его.

— Ты самый сильный из всех, кого я знаю, — прошептала она.

— Что, если я проиграю?

— Я тебя знаю, ты просто не сможешь проиграть… — Ямамото поцеловала парня и сжала его в объятиях еще крепче…

Глава 20. Шаг вперед…

Дайске и Мизуки спокойно спускались с горы, горизонт игрался с алым солнцем, рисуя на облаках манящие ленты заката. Погруженный в свои мысли Дайске плавно замедлил ход, затем остановился, поднял голову и замер, любуясь картиной: вся долина, распластавшаяся ниже, была усеяна парящими лепестками сакуры, кружащими над землей в своем грациозном танце с ветром. Мизуки показалась из-за спины юноши, она тоже завороженно смотрела, как все вокруг наливается розовыми цветами. Стремительно начавшийся дождь дополнил картину. За считанные мгновения легкие покапывания сменились сплошным ливнем, прибившим все лепестки к земле. Теперь мир был засыпан розовым золотом, переливающимся каплями воды в чарующем закате…

Еще минуту-другую оба смотрели на величие природы, затем Уннава перехватил сумку над головой, а Ямамото прижалась к Дайске…

— Когда-то я уже видел такое событие… — тихо произнес Дайске.

— Ты про цветение сакуры? — уточнила Мизуки.

— И дождь… Красивое сочетание, — добавил Дайске.

Мизуки явно согласилась, но ничего не сказала.

— Мы как-то были в одной мелкой деревушке с Седьмым. Это было очень давно, первый год, как я примкнул к нему, если я правильно помню.

— Тебе нравилась ваша работа с Седьмым?

— Не всегда. Помогать Седьмому мне очень нравилось, только сама работа у нас не всегда приходилась по вкусу… Нам обоим…

— Что тебе не нравилось в вашей работе?

— Мы всегда помогали людям. Если те, кому мы помогали, могли оплатить наши услуги, мы брали плату, это мне казалось честным. Вот только зачастую нам платили не просто за убийство монстров или демонов, нам платили за «избавление от страхов»…

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, например, инцидент в деревне, про которую я тебе только что говорил.

— Вы были там на выполнении заказа, верно? — предположила Мизуки, которой аккомпанировал хор капель и оркестр мокрых, катящихся по скале камней.

— Да, нас позвали разобраться с бедой и прочее… Все, как обычно. Я помню, что старейшина деревни сказал, что их терроризирует злой дух. Мы провели в деревне несколько недель, пытаясь обнаружить злого духа.

— Вы так и не нашли его?

— Хуже… Мы нашли его только спустя шесть недель. Это был Конаки-дзидзи.

— Я слышала о них… Мерзкий дух, приносящий неудачу и нападающий на беззащитных, — блеснула знаниями Мизуки.

— Верно, еще они умеют перевоплощаться в младенца с лицом старика, так они и заманивают жертв, ложась спиной в корзину, например. Знаешь, где мы его обнаружили?

— Нет, где? — спросила Мизуки.

— Он лежал в детской кровати в доме какой-то пожилой женщины. Вот только он не пытался ее убить, у них было что-то вроде… — Дайске сделал паузу, до сих пор не зная, как лучше это описать. — У них было что-то вроде семьи.

— Это как? — недоумевала Мизуки.

— Женщина не хотела отдавать нам духа, сопротивлялась, пыталась защитить его, а сам дух лишь тянулся к рукам женщины и плакал, когда мы выносили его из дома.

— Может, такое возможно… А почему вы тогда просто не оставили его женщине?

— Мы не могли, из-за духа, приносящего неудачу, вся деревня находилась на грани гибели, теряя урожаи один за другим. К тому же мы уже обещали жителям избавить их от несчастья, настигнувшего их…

— Вы убили Конаки-дзидзи?

— Этот выбор дался Седьмому очень тяжело… Он понимал, что это большее благо, но для его принципов даже спасение целой деревни ценой горя одной старой женщины, уже было потерей…

— Зачем ты мне это рассказал?.. — спросила Мизуки, пока по ее щеке текла слезинка, а может, это просто дождь начал просачиваться через бурдюк…

— Мы уже уходили из этой деревни. Подул ветер, с соседних сакур полетели листочки, а деревня находилась рядом с небольшой рощей на склоне. Чуть позже пошел дождь. Розовые лепестки намокли и облепили нас с ног до головы. Тогда я первый раз увидел… — остановился на полуслове Уннава.

— Что ты увидел? — спросила, уже шмыгая, Мизуки, прижимаясь к Уннаве.

— Тогда я первый раз увидел, как мастер плачет…

Мизуки ничего не сказала, она просто сильнее приблизилась к Уннаве, а затем обняла его.

— Пойдем, иначе ты простынешь, — словно вернулся в настоящее Дайске.

Дождь усиливался, смешивая лепестки сакуры с грязью, а склоны Фудзи начало подмывать. Уннава, пользуясь своей нечеловеческой силой, вытянул огромную связку мешков с вещами прямо над головой и протянул руку Мизуки. Девушка охотно приняла предложение. Хоть и было не так холодно, на удивление для этого сезона и