Шрифт:
Закладка:
Наконец, порешили так: Ким вернется за ним не в этом, так в ином обличье, Павлу же пока не до войны, мало ли что он спецназовец, в настоящее-то время годовалый ребятенок, и все его прежние заслуги не считаются. Такой ни катану не подымет, ни в седле не удержится. Позор, а не самурай.
— Постарайся выжить и вырасти, — попросил у него на прощание Ким, сам он, несмотря на частые отлучки, как-то умудрялся сохранять для себя тело деревенского самурая Хёбу Мията. Да только на долго ли…
После взятия замка Ким надеялся занять тело какого-нибудь богатого даймё, хорошо, конечно, если тело это окажется молодым и сильным, хорошо, если жена его будет красивой и послушной. Или с ней можно будет без особых последствий развестись. Но да не бывает же всего и сразу.
Войска сегуната окружили замок, подбираясь к нему все ближе и ближе. Воины были полны решимости, и, казалось, выйди к ним навстречу сейчас хоть злобный горный дух, хоть многомилостивый Будда, разорвут на клочки.
— Разведчики передавали, что на стенах укреплены две пушки, — сообщил Томоаки, гарцуя перед Алом на вороном жеребце.
— Мы как будто уже прошли расстояние, на котором берет пушка. — Ал пожал плечами. Обстоятельства, как в «Алисе», становились все страннее и страннее, может быть, Гёхэй что-то напутал, и в замке никого нет?
Вдруг ворота замка приоткрылись, и оттуда вышел воин с копьем с нацепленным на него флажком.
— Парламентер! — выдохнул Хиромацу. — Не стрелять! Вообще никому не прикасаться к оружию.
— Быть начеку, — скомандовал Томоаки, — это может быть ловушка.
— Это Минору! — вскрикнул Ал и, дав коню шпор, рванул в сторону сына.
Подъезжая к Минору, Ал прекрасно разглядел, что на мостике возле башни замка перемещаются какие-то фигуры, скорее всего, люди были и у ворот, несколько пар глаз наблюдали за встречей отца и сына через бойницы.
«Отличная возможность укокошить нас обоих», — запоздало метнулось в голове Ала, он немного сбавил хода, пытаясь предугадать, из какого окошка в него будет пущена первая стрела.
— Здравствуй, отец! — Минору выглядел совершенно здоровым.
— Минору! — Ал соскочил с коня и обнял сына.
— Отец! Скажи своим людям, что госпожа Осиба готова добровольно открыть ворота. Не нужно стрелять, брать замок приступом. Вас примут как дорогих гостей.
— Я могу сейчас забрать тебя с собой? — Ал чувствовал, как его бьет дрожь. На всякий случай он развернул коня таким образом, чтобы в случае обстрела он прикрывал их обоих.
— Да. Меня отпустили. Госпожа Осиба просила передать, на случай если вы все же начнете этот никому не нужный штурм, что у нее в гостях находится Хидэёри, сын Тайку, и Тико, сын даймё Мисру, и еще там маленькая дочка Дзатаки.
При упоминании о Юкки он почему-то покраснел.
— Меня послали передать вам вежливое приглашение войти в замок. — Минору поклонился отцу, отчего выражение его лица почему-то сделалось печальным.
Вместе они вернулись к ожидающим их возвращения войскам, вместе двинулись в обратный путь.
* * *
— Токугава-сан! — Голос Ала дрожал, когда он через долгих четыре месяца после пресловутого ареста Осибы и Хидэёри дождался наконец обещанной ему с самого начала аудиенции у тяжело больного сегуна. — Токугава-сан. Мой сын Амакаву погиб от рук этой… — Он хотел ввернуть злое словцо, но вовремя сдержался. — Госпожи Осибы. Мой приемный сын Минору был ранен ее людьми! Госпожа Осиба и ее сын Хидэёри напали на мой замок и разрушили его до основания! Отчего же вы отпустили этих преступников, вместо того чтобы судить их по чести?!
— Арекусу-сан, я сочувствую твоему горю. — Токугава полулежал в постели, опираясь спиной на хитрое приспособление, позволяющее ему достаточно долгое время находиться в удобном для него положении. — Но ты не справедлив в своих обвинениях к госпоже Осибе из моего клана. — Токугава сделал ударение на слове «клан» и снова продолжил. — Насколько мне известно, твой сын Амакаву действительно погиб в одном из замков моего брата Дзатаки, но погиб он не от руки госпожи Осибы или ее уважаемого сына. Мы провели тщательное расследование и установили, что вся вина госпожи Осибы заключается в том, что она взяла к себе на службу бесхозных ронинов, которые, не оправдав ее высокого доверия, напились в первый же день службы и впали в такую ярость, что перебили гостей госпожи в замке. Впрочем, на шум сбежалась другая стража, которая и расправилась с этими убийцами. Во всяком случае мой брат Дзатаки, его супруга госпожа Осиба и ее старший сын Хидэёри приносят тебе свои извинения. Что же до твоего приемного сына — Минору, — он действительно был ранен, сойдясь в схватке с людьми Дзатаки, но его, равно как и его слугу, сразу же доставили в замок и лечили со всей тщательностью. Его вина, а не госпожи Осибы, в том, что он зачем-то скрыл от приютивших его свое подлинное имя, поэтому долгое время его держали на нижнем этаже вместе со слугами. И госпоже Осибе пришлось учинить собственное расследование, выясняя, кто он на самом деле. Так что, когда личность твоего приемного сына, заметь, без его помощи, была опознана, он был немедленно переведен в покои для господ.
— Но Минору рассказывает, что они собирали по всей стране мальчиков, которых затем пытали и убивали! Сохранились же его показания!
— Сохранились и другие показания, согласно которым Минору-сан занимался прелюбодеянием с замужней женщиной. Если ты настаиваешь на том, чтобы я дал ход его свидетельству о том, что происходило в бывшем зверинце, мне придется вытащить на свет и прочие факты.
Ал вздрогнул — за связь с замужней женщиной полагалась смертная казнь.
— Теперь о главном, о твоем замке. — Токугава потер переносицу. — Что, сильно потрепали его эти шайки разбойников? Это ваша вина. Твоя и твоих соседей. Что вы не выведете разбойников в вашей провинции?!
— Да я, да мы… — попытался вставить словечко Ал, но Токугава только махнул на него рукой.
— Я уже приказал выделить денег на то, чтобы замок был отстроен в прежнем виде. Мы давно знаем друг друга, Арекусу, сделаем так, словно ничего не было. Замок будет восстановлен в его первозданном виде.
— Но Тико из рода Мусумото, он же тоже показывал, что детей держали в клетках… — Ал казался растерянным.
