Остин медленно лег на спину, на лицо упал тяжелый комок слипшихся волос. Он сдул его и поглядел меж прутьев — в коридоре блуждал густой полумрак, озаренный беловатым свечением наконечника брошенной пики. Рядом с ней лежала груда черноты, чуть подальше еще одна — по куполообразным выгнутым наплечникам и шлему плясал полусвет, у горла поблескивала фибула в форме собаки. «Псы» Его Величества — безжалостные губители Эбертрейла; любители мучать и калечить. Он прищурился — у черного мраморного каскада (Остин опознал в нем лестницу) лицом в пол застыл еще один — тот самый часовой.

По ступеням бесшумно сбежали две пары ног в высоких мягких сапогах, отделанных серебром. Следом еще две. За высокими, гибкими фигурами летели черные бархатные плащи, в руках пламенели двуручные эльфийские клинки. Тени сбросили капюшоны. Троих Остин видел впервые, последнего — был готов задушить собственными руками.

— Ты… — его голос надломился и грозный крик потух в булькающем стоне.

— Сирилл, проверь клетки. Дминар, черный ход. Бесмер, следи за лестницей. — Отдав распоряжения, Габриэл вырос у маслянистой решетки.

Перед глазом пленника сверкнуло и замок истаял горстью пепла. Решетка распахнулась с противным визгом.

— Ты как? — Спросил Габриэл, возвращая клинок в заплечные ножны.

Остин бессильно скребанул ногтями о пол. Он хотел вскочить и набить темному морду, но от бессилия и судорог, гулявших по мышцам, не мог даже самостоятельно сесть.

— Ты лгал нам… — шепнул он, пока Габриэл снимал с него кандалы. — Нашел наше слабое место и ударил, да? Так учит этот ваш «Меч в кулаке»?

Парень замер с цепями в руках.

— «Меч и Кулак», — поправил он и его черные глаза блеснули… раскаянием.

Шерл прекрасно помнил, как наставлял светлых союзников перед атакой на легион черных гоблинов из племени Коршуна. Тогда, в свете горных звезд, они стояли плечом к плечу — непобедимая армада отваги, доблести и дружбы. Если бы Люка, советник Хегельдер, братья Левеандил и Рамендил, Мьямер, менестрель Андреа, даже вечно хмурый Эллион знали, что всего через несколько месяцев падут от его же руки, пошли бы они за ним в ту ночь? Доверили бы ему свои жизни и честь?

— Я не прощения пришел просить, — глухо молвил Габриэл, возвращаясь к цепям, — знаю, что никогда его не получу. Я пришел спросить, — он развел ладони и кандалы соскользнули с лодыжек и запястий Остина, — ты хочешь спасти Арианну и остальных?

Владетель Ательстанда долго сверлил его серым глазом — сомнение и страх опутывали его доброе, великодушное сердце и бередили душу ненавистью. Однажды, он доверился исчадию ночи и жестоко за это поплатился. Можно ли поверить ему еще раз? Очевидно, придется.

Рваное дыханье стало спокойнее и он признал:

— Хочу.

Темный эльф помог ослабевшему сородичу подняться и привалиться к стене. Протянув ему серебристую фляжку, он тихо сказал:

— Так помоги мне, Остин.

Лесной отхлебнул и закашлялся. Иссушенное горло наполнил целебный нектар и «искусанные» мышцы заметно окрепли. Утерев дрожащей рукой влажный подбородок, он твердо кивнул.

— Все, что в моих силах.

Из сумрака вынырнул хромой конвоир. Рядом бесшумно плыл суровый Дминар.

— На колени, — приказал он схваченному и отрапортовал: — Остальные «псы» мертвы. Заключенных не обнаружено. Пока — все тихо.

Конвоир бухнулся на пол и бросил на Габриэла ненавистнический взгляд.

— Вам не сойдет это с рук, старший маршал!

Габриэл величаво распрямился и навис над ним осколком темноэльфийской ярости.

— Куда увели Белого Лебедя?

— Она умрет до того, как вы…

Клинок Сирилла оцарапал его меж лопаток и тот дернулся.

— Ай, ладно. Его Величество приказал запереть ее на «Андромеде».

— Отослал в Мерэмедэль. — сплюнул Сирилл с отвращением. — Хочет поразвлечься перед казнью.

Вся столица который год нервно перешептывалась об извращенных играх Брегона за закрытыми дверьми его покоев. И если в годы правления отца он их скрывал, взойдя на престол — стал ими гордиться.

Сверкнула молния и небесный корабль тряхнуло. Распахнутая решетка с лязгом хлопнула о железные прутья. Конвоир вздрогнул и покосился на Габриэла. Шерл остался мертвенно спокойным и поинтересовался:

— Как далеко сейчас командор Маркус?

Сирилл задумался:

— В поле досягаемости. А что?

— Срочно отошли ему письмо. Пусть разворачивает корпус легкой кавалерии и возвращается в Мерэмедэль.

Сирилл кивнул, хоть и не понимал — зачем; главнокомандующий разъяснил:

— Над нашими семьями занесен меч короля. «Псы» Его Величества «пасут» твой дом. Пасли с самого начала. Пока они под ударом — у меня связаны руки. Действуй, друг.

— Ясно, — Командор все понял и бросился к лестнице.

Габриэл обернулся к Бесмеру и Дминару. Теперь его умом владела леди Лебедь.

— Времени мало, господа. А по сему — план такой.

* * *

Тонкие эльфийские пальцы перебирали жемчужные струны королевской арфы. Высокие звуки омывали просторы Шепчущих Степей, склоны Великих Холмов, мрачные чертоги Багровых лесов, и возвращались к берегам Безымянного Озера керамическим эхом.

Эльфийская мелодия отгоняла тени полуночи, озаряя арфиста бледным золотом рассвета. Он сидел, прислонившись к стволу одинокой ивы, ронявшей узловатые ветви в тихую гладь, с закрытыми глазами и одухотворенным лицом.

В темноте что-то свистнуло. Солнечный эльф пошевелил ушами. Он был не юн. Преклонные года проступали в строгих, резких чертах с высокими скулами и широким лбом; в степенных и величавых движениях, в выцветших до серо-белого оттенка глазах и в глубоких, рассудительных речах, что порой он заводил с алыми закатами или бледными рассветами. На мизинце левой руки музыканта блистало золотое кольцо с дымчатым опалом. В снежных волосах трепеталась черная лента с золотой отстрочкой. Белоснежные тройные одеяния, подпоясанные широким поясом в форме дубовых листов, ниспадали на вересковый ковер осколками искристого льда. В ногах темнел деревянный посох с навершием из серебра.

Эльф приоткрыл глаза. В Эпоху Первых Зорь он был членом тайного братства и служил Лагоринору ал'Эбен Блистающему. Музыкант печально склонил голову — после его гибели, он отрекся от прошлого, взял новое имя и, поселившись в уединении, эпоха за эпохой стал оплакивать своего короля…

Звезды беспечно блекли в ванильных облаках. Бледная луна тонула в трясине цепкого горизонта. Мерно шелестели гребни волн, укачивая старинную, ладью, покрытую тленом времени. Поперечные перекладины походили на обглоданные ребра, истлевший киль казался белеющим скелетом гиганта, выброшенный в звезды угрюмый форштевень — черепом оскаленного существа. А вместе обломок древнего корабля представлялся окаменевшим драконом, сраженным рукой бесстрашного эльфа-воителя Лисея Могучий Лук.