***

Якоря “Онеказы” погрузились в мутные, исходящие паром воды, и надёжно закрепили джонку в бухте Пепельной Пасти. Неугасающий вулкан, давший острову имя, палил адским жаром, наполнял воздух острова удушливым дымом, и порой издавал гулкий рокот, словно зверь - предупреждающий рык. Ни души не было видно на чёрном песке берега, но острый глаз Кьелла углядел гуманоидные фигуры, серые и неподвижные, у виднеющейся вдали крепости ратхунов. Эотас прошёл здесь, не заметив попыток детей Магран его остановить.

- Ну что, пора? - Эдер со странной для него тоской смотрел на однообразный пейзаж острова, серо-черный с редкими багровыми прожилками. - Настало время встретить лицом к лицу все страхи и сомнения, так?

- Что-то вроде, - Кьелл отвечал с отстраненным спокойствием. Волноваться было поздно - жребий брошен, мосты сожжены, и единственный путь отсюда вёл только вперёд. - Близится момент истины. Концовка долгой истории, - гламфеллен продолжил с толикой светлой грусти: - Мой главный полдень.

- Твой что? - непонимающе нахмурился дирвудец.

- Это выражение значит, что впереди - некое сверхусилие, которое важнее для мира, чем моя жизнь, - с все той же печальной улыбкой сказал эльф. - Я должен остановить Эотаса, и я это сделаю. Во что бы то ни стало.

- Ты и вправду собрался драться с ожившей статуей размером с гору, - в голосе блондина звучала печаль. - И даже оружие припас, - он кивнул на цзянь в синих ножнах, удерживаемый Кьеллом в правой руке. - Пусть оно и сгодится Эотасу как зубочистка, не больше.

- Его должно хватить, - уверенно ответил гламфеллен. - А если все же не хватит… Похоронишь меня в Некетаке? - он грустно улыбнулся.

- Не говори ерунды, - возмутился Эдер. Он явно хотел сказать что-то бодрое, обнадеживающее, может быть, даже, отпустить одну из своих колкостей, но вместо этого замолк, поникнув лицом.

- Не буду, - рассмеялся бледный эльф. - Это я так. Как я уже говорил Онеказе, я иду побеждать, а не умирать. Сам-то как? Ты ведь эотасианец. Что думаешь насчет предстоящего нам ультимативного акта богохульства?

- Эотасианец… - Эдер задумчиво повертел в пальцах свой старый медальон, носимый им с самого Дирвуда - дешевую медяшку с вычеканенным символом Утренних Звёзд. - Наверное, все же нет, - он вдруг сорвал медальон с шеи, и резким движением метнул его в воды бухты. Тот блинчиком заскакал по волнам. - Насмотревшись на дела Эотаса, я не узнаю в нем то мудрое и доброе божество, о котором слышал на храмовых службах, и от отца. Они явно имели в виду кого-то другого, - дирвудец безрадостно усмехнулся. - Можно сказать, у меня образовался кризис веры.

- Это бывает, - сочувственно кивнул эльф. - Если захочешь напиться вдрызг, чтобы муки веры не донимали - я тебя поддержу, - блондин добродушно фыркнул. Кьелл продолжил, посерьезнев:

- И знай, я тоже считаю тебя братом. За все эти годы, ты был мне им не меньше, чем братья родные.

- Тоже? - Эдер чуть подался назад, удивлённо распахнул глаза, и, смущенно крякнул. - Э… я, вроде, ничего такого не говорил.

- Не говорил, - кивнул Кьелл добродушно. - Но твоя белобрысая башка для меня прозрачней хорошего вайлианского стекла, и без всякой псионики. Что, скажешь, я не прав?

- Ну… прав, - дирвудец озадаченно улыбнулся, - младшенький, хе-хе. На сколько ты там лет меня старше?

- Чуть меньше десятка, - задумчиво отозвался бледный эльф. Он наблюдал за готовящими шлюпку матросами, и корабельными магами, что окутывали лодку защитными заклинаниями, должными предохранить и её, и пассажиров, от вулканического жара.

- Расскажи про своих братьев, - неожиданно попросил Эдер. - Надо же мне знать, с кем ты меня ставишь в один ряд.

- Ну, про Йорана ты уже слышал - женское белье на голове, помнишь? - друзья улыбнулись. - Он раздолбай почище меня, но незлой. А вот второй мой брат, Витар… на кулачках он тебя одолеет влегкую, да. Ему однажды выпало сойтись с белым медведем, имея в руках только мездровальный нож. Он забил этой твари руку в пасть по локоть, не меньше, и достал-таки своей ковырялкой до мозга. Мама слезами ревела, когда он приперся на следующий день, весь подранный, и начал толковать о месте, где закопал трофей. Стоит такой - кровь капает, мама криком давится, папа челюсть на пол уронил, - и говорит: надо, мол, снарядить сани, там мясо пропадает, - Кьелл ностальгически усмехнулся.

- Я, если помнишь, тоже со всяким сходился, - с лёгкой обидой отозвался Эдер. - Драконы там, эотены. Нечего подвергать сомнению мою кулачную способность из-за какого-то медведя.

- Ты просто не видел наших медведей - они в холке ростом с доброго аумауа, - весело ответил гламфеллен. - Одна беда с Витаром - серьёзный слишком. Вечно ходил с постной рожей. За три десятка с лишним лет я так и не узнал, что его смешит.

- Напоить его пробовал? - спросил дирвудец с ухмылкой.

- Два раза, - печально кивнул бледный эльф. - В первый он меня перепил влегкую. Во второй я каких только трюков не использовал - и жира китового заранее глотнул, и под стол кружку выливал, когда мог - все равно свалился, а братец ни в одном глазу. Ужас просто, - он фыркнул, глядя вдаль.

- Не думаешь повидаться с семьёй? - нарочито спокойно спросил Эдер.

- Как ты тогда, после Таоса? - улыбнулся эльф. - Не, мы простились. Они отпустили меня, а я - их. Что зазря ворошить прошлое?

- Чтобы помнить? - с неожиданной грустью отозвался дирвудец. - И хорошее, и плохое. Это ведь самые твои близкие разумные, что бы ни случилось.

- Я помню их, - со спокойной улыбкой отозвался Кьелл. - Как вживую. Моя семья - всегда за моей спиной, и всегда меня поддержит, где бы они ни были. Но самые мои близкие разумные - вы. Ты, Алот, Константен, Текеху, и все остальные. Это другое, не так, как с семьёй. Приобретенные связи, а не даренные. Они, если крепки - ценнее.

- Ну, как скажешь, младшенький, - засмеялся Эдер.

“Может, и правда побрататься с этим