Шрифт:
Закладка:
— Вот что, Фрэнк, - сказала после довольно-таки долгого молчания, - возможно, это наш последний разговор, потому хочу с тобой объясниться прежде, чем перейдем к главному блюду.
- Что значит, последний? – Посмотрел на нее непонимающе мужчина.
- А то и значит, что последний, потому что, скорее всего, мы с тобой больше общаться не будем. Совсем, если еще не понял. Никогда.
- От дома отлучишь? – он все еще ничего не понимал, и немудрено. Он про такое слыхом не слыхивал, вот и «тупил».
- Вроде того, - кивнула Анна. – Но это после. А сейчас кое-что о тебе и обо мне.
- Ну-ну…
Хамство, конечно, но Анна решила не пресекать. Пусть себе резвится пока есть такая возможность!
- То, что я сделала для твоей семьи…
- Я тебя…
- Да-да, Фрэнк, ты меня не просил. А теперь закрой рот и слушай.
- Ну-ну…
«Ну, как же! Мужчина! Последнее слово должно быть за ним, и никак иначе…»
- Так вот, - продолжила она вслух, - то, что я для вас сделала, было сделано для друзей, какими мы были когда-то.
- Я…
- Ты, Фрэнк, прикрыл меня в том бою в Годриковой впадине, и это был не первый раз, когда мы дрались плечом к плечу. В память о тех днях я, собственно, и взялась провести ритуал. Вассалитетом, если честно, я собиралась защищаться от твоей матери, а не от тебя. Но, как оказалось, ошиблась в своих расчетах. Упертым подлецом оказался именно ты.
— Это я-то подлец? – зло хохотнул ей в лицо Фрэнк. – Ты темная колдунья, приносящая человеческие жертвы, смеешь называть меня подлецом? Прав Дамблдор из темных ничего хорошего получиться не может!
- Опять Дамблдор! – усмехнулась Анна, совершенно не обидевшаяся на брошенное оскорбление. – Везде Дамблдор. Только никогда не там, где он нужен!
- Молчать! – рявкнула, увидев, что Фрэнк не угомонился. – Слушать и отвечать!
- Ну-ну…
Прозвучало уже не так бодро, но все-таки прозвучало.
- Где был Дамблдор, когда Волан-де-Морт убивал Джеймса?
- Он не мог поспеть везде…
- Хорошо! – кивнула Анна. – Приведи пример того, как и где он успел! Ну, я жду!
- Он победил Гриндевальда!
- Сорок лет тому назад. А где он был в ту войну? Где он был, когда мы с тобой дрались с пожирателями около полуразрушенного дома Поттеров? А когда напали на вас, что же он не пришел вам на помощь? Молчишь? И правильно делаешь. Я исчезла, и никто меня не искал. Живых друзей не осталось, родственников тоже… А Дамблдор? Отчего бы ему тогда было не озаботиться моей судьбой? А вами с Алисой? Вы десять лет лежали в Мунго, а он вспомнил о ритуале только для того, чтобы прищучить меня. Хороший человек, добрый друг и мудрый учитель, не правда ли? Сириус безвинно сидел в Азкабане. Шесть лет сидел, и никто даже не пошевелился помочь… Да, просто спросить его с глазу на глаз. Слушай, Сири, а с какого прибабаха ты предал своего лучшего друга и его семью? Почему об этом думали Блэки, а не Великий Светлый?
Фрэнк молчал. Наверное, он мог бы найти контраргументы, но он был не так умен, как Дамблдор, способный выкрутиться даже в случае, если его поймают над свежим трупом с палочкой, которой только что наколдовали Аваду.
- Про Гарриет вообще молчу, - добавила в конце. – Она темная, а тебе на темных насрать, хоть распинай, хоть вешай!
- Светлые никогда…
- А поставить годовалому ребенку два ограничителя – это не убийство? Серьезно, Фрэнк? Ты бы поставил?
- Ну…
— Вот именно, что нечего тебе сказать. Скажешь, да, значит подлец. Скажешь, нет. Значит, подлец Дамблдор!
- Ну да, бог с ним, с Дамблдором, - сказала после короткой паузы, видя, как «дергается» прижатый к стенке лорд Лонгботтом. - Ты фанатик, Фрэнк, а фанатика никакими словами не переубедить. Так что, все это я сказала, только чтобы объясниться. Не перед тобой. Скорее, перед самой собой. Потому что то, что я собираюсь сказать сейчас настолько ужасно, что впору саму себя заавадить. Но нельзя. На мне три дочери и сын. А еще родня, друзья, союзники, просто люди, включая твою жену и сына…
- О чем ты? – удивленно нахмурился Фрэнк.
- Сейчас конкретно о том, что на мне лежит огромная ответственность, а на пороге война.
- Дамблдор говорит, война будет в девяносто шестом или даже девяносто седьмом…
- Он уже пару раз ошибался, не так ли?
— Вот прямо-таки война? – набычился мужчина, привыкший верить всему, что говорит
