— Спасибо, — надев чепчик на колбу, я запихнула все ключи в задний карман брюк.

Элина вдруг зашевелилась и издала негромкое вяканье. Мы оба замерли, боясь пошевелиться, и смотрели на дочь. Нервы были готовы лопнуть от натяжения. Если она сейчас закричит…

Следующий звук писка двери раздался совсем рядом со складом.

«Пожалуйста, доченька…»

К великому облегчению Элина, поворчав, затихла под спешное укачивание Тима.

— Фух… Так мне ей надо тоже сиську давать. А что? Сразу она бы не заметила подмены.

Отмерев, я не без труда кивнула, мышцы шеи были как заржавевшее железо. И, наконец, через паузу, выдавила:

— Сама только хотела это сказать.

И всхлипнув, беззвучно рассмеялась сквозь слёзы. Тим тоже. Глаза его всё так же блестели. Он моргнул, и расстояние от правого до бороды прочертила мокрая дорожка.

Безусловно, нам многое хотелось ещё сказать друг другу — я это видела и чувствовала. Но тем не менее, мне нужно было спасти их прямо сейчас. Я встала.

— Береги её. И… себя.

В последний раз посмотрев на них, я побежала к двери, ведущей в палатный отсек. Мои сжатые губы предательски дрожали. Прикусив нижнюю, я сдерживала рыдания и рвущийся наружу крик. В пересохшем рту стоял солёныйпривкус слёз.

Глава 60

Этот писк звучал громче, чем предыдущие, и вонзался в моё нутро острым осколком. Тело прошибал ледяной пот.

Даже и думать не надо, что не получится.

Стены сужались, давили. Я шагала и чувствовала, как горят исполосованные слезами щёки. Спина в местах, где остро ныли раны, тоже была неприятно мокрой.

— Скорее, Тим! Найди там пока оружие! Сейчас, я бегу!

Если бы можно было послать этот свистящий шёпот прямиком в уши Химика без всякого риска, что ребёнок услышит и потревожится… Сзади раздавались шаги — никогда ещё лёгкая поступь не казалась настолько страшной, тяжёлой.

Левой рукой я прижимала к себе свёрток с «ребёнком», а правой вставляла в отверстие карту-ключ. Повернувшись всем телом назад, я различила стремительно приближающуюся белую фигуру. Отлично, скорей всего Химик успел заметить в моих руках ношу. На миг мне почудилось, что настоящая Элина заплакала, и я готова была грохнуться в обморок. Обмирая от ужаса, я задержала дыхание и нырнула в открывшийся вход.

В холле всюду по-прежнему лежали без сознания люди. Обегая их, я рванула в противоположный боковой коридор и для перестраховки прикрыла ладонью нос и рот так плотно, насколько смогла. С гулко бьющимся сердцем дождалась писка двери, из которой только что выскочила. И лишь тогда опять побежала вперёд.

Страх за Элину и Тима пронизывал каждую клетку моего тела. «Он не нашёл их», — твёрдо убеждала я себя, всякий раз когда останавливалась за очередным углом и удостоверялась, что Филин всё ещё идёт за мной.

«Тебе нужна моя дочь, гад. Так давай же, беги за ней. Она у меня, ты же видел».

— Быстрее, Тим! Спрячемся в комнате, про которую я говорила!

Не слишком громко, но и не тихо. Поймёт ли Химик, что это провокация?

Дверь без ручки и с гладкой белой поверхностью была заперта. Переводя дыхание, я вставила карту в предназначенное вертикальное углубление в косяке, и замок поддался.

«Ну давай же, быстрей, открывайся!»

Створка отъезжала чертовски медленно, и я готова была прыгать от нетерпения. Параллельно я не сводила глаз с угла, из-за которого вот-вот мог показаться Химик.

Если я не успею зайти… Вдруг я ошиблась, и он убьёт меня сразу?

Как только зазор между дверью и косяком увеличился достаточно намного, чтобы пролезть, я юркнула в него. Прошла через ширму, толкнула стеклянную за ней и выругалась. Та оказалась закрытой!

— Чёрт! — я стала нашаривать взглядом место, куда вставлять карту. Но его нигде не было видно. Чем более непроницаемой мне представлялась эта грёбаная панель, тем сильнее внутри нарастала паника.

Ага, вот оно!

Я сунула прямоугольник. Но вместо ожидаемого писка раздался буравящий зум. Вибрационная волна ощутилась так жестко, будто в меня вонзили перфоратор.

— Нет… Да чтоб тебя!

Я вставила синий прямоугольник. Снова зум и вибрация. У меня закружилась голова. Казалось, что волосы на голове встали дыбом.

— Дверь не можешь открыть? — голос позади прозвучал как ни в чем не бывало, буднично. — Ничего, сейчас помогу. Молодец, сама пришла сюда, ещё и с ребёнком. Держи его крепче…

В спину мне впилось холодное дуло. Я сдавленно взвизгнула.

— Меры предосторожности, Катя. Теперь отойди влево, вот так… Попробуешь напасть, убью и тебя, и её.

Впечатанная в стекло, я прижимала к груди свёрток и незаметно старалась как можно сильнее натянуть края одеяльца на место «лица».

— И руки, чтобы я видел, — Химик пыхтел — видимо, отыскивал нужный ключ. — Думал, бунтарь кучерявый с тобой. Куда по дороге пропал?

— З-забежал в палату…

Дверь открылась так резко, что я бы упала, не держи меня этот урод за шиворот. Покрепче ухватив свёрток, я прижала его «лицом» к груди.

— Да понял я. Спрятался в надежде напасть со спины.

Он пихнул меня вперёд, и я вылетела на середину комнаты, оказавшись перед фото Илоны. Запах воска теперь, как ни странно, успокаивал — так в церкви он обволакивает таинством покровительства, даруя веру в то, что именно здесь и сейчас высшие силы рядом и внимательно слушают, готовясь помочь.

«Помоги мне», — мысленно обратилась я к Илоне, словно к иконе на алтаре.

Позади послышались звуки закрывающихся замков.

— Признаюсь, я недооценил твоего друга. Как и его отношения к тебе. Просмотрел в записи момент вашей встречи. Как мило!

Когда я повернулась, Химик стоял напротив с направленным на меня чёрным пистолетом. В халате, с идеальной причёской и ухмылочкой на губах. Искусственный глаз слева — спокойный, холодный. Но в маниакальной лазури настоящего буквально сверкали молнии. Выдавала его также и покрасневшая на лице кожа. Внешняя невозмутимая оболочка, наконец, перестала быть прочной, и сквозь неё на поверхность пробивались признаки его реального душевного состояния. Отсветы пожара на дне океана, пламени под километровой толщей застывшего льда…

— Вот это подарок вы преподнесли мне на день рождения… В любом случае ключ от стеклянной панели есть только у меня, и твой дружок к нам не проникнет. Или кто он тебе… Кстати, я не сказал — тебе очень идут вещи моей жены.

Филин подступал, буравя меня единственным живым глазом, в котором плескалось безумие.

— И кто мог подумать, что организм кудряша оснащен повышенной сопротивляемостью действию газа?

— Ты о чём? —